неудачного броска, может быть совершенно непредсказуемым и опасным для тех, кто находится рядом с бросавшим, начал энергично прогонять младшего братишку.
Олег характером выдался "в Лёню" – таким же упрямым, или как говорила бабушка Наталья – "твердолобым"; не уходил, не смотря на длительные уговоры и даже угрозы старшего брата. Семен понял, что не сможет убедить Олега покинуть опасное место, однако от намеченной "пробы пера" не отказался. Он замахнулся и со всей силы метнул "складишок" в стену…
Металл ударился в блестящий бок круглого осинового бревна, отскочил далеко и стремительно.
Лезвием точно под глаз младшего брата....
Семёну "не хватило" всего пары сантиметров, чтобы лишить Олега зрения на один глаз.
На рев Олега из избы бабушки Натальи выскочил.... отчим.
Он увидел кровь под глазом любимого отпрыска, нож под его ногами, растерянного и подавленного Семена....
Он грязно заматерился, поднял кулаки, двинулся на пасынка.
Из дома вышла бабушка Наталья, молча посмотрела на происходящее.
И случилось чудо.
Отчим не ударил Семёна. Он как-то затравленно оглянулся на пожилую женщину в сером платке, поднял с земли злополучный складной нож, замахнулся....
Складишок улетел далеко в бурьян.
Искать выброшенный отчимом ножичек Сёмка не рискнул.
"Чудо" избавления от неминуемого наказания было немудреным.
Единственным человеком на планете Земля, которого "Лёня" уважал и даже немного побаивался, была бабушка Наталья. В молодости "Лёня" был очень жестоким. "На трезвую" он бил "чужих" – таких как Сёмка и его мать; подвыпив, не давал спуску уже никому. От тяжелых кулаков пьяного "Лёни" страдали все – братья, сестры, отец, мать....
Ни мать, ни сам Семён впоследствии так и не смогли разгадать, почему именно бабушку Наталью побаивался "Лёня".
Разгадка, возможно, крылась в том периоде жизни "Лёни", когда он впервые появился в Яново.
Было это не очень давно – пять или шесть лет назад. Мать, Семён и Ольга жили все вместе в крохотном домике у бабушки Натальи. В тот период Семка в школу еще не ходил.... Буквы знал все, читать умел, но в школу брали только с семи лет.
А ему только-только пошел шестой, а сестре – четвертый…
В деревню "Лёня" приехал не один. Вторым был его отец, очень опытный пимокат "дед Сергей".
Отец и сын приехали не развлекаться, они приехали работать и зарабатывать – предлагали всем желающим скатать валенки.
Из материала заказчика, так сказать. Все остальное – колодки, кислота и главное – опытные руки – у них имелись.
В деревне к чужакам отнеслись настороженно.
Своей, точнее – овечьей шерстью, которой в каждом подворье было как правило много – запасы были многолетние – рисковать никто не спешил.
Первым клиентом, который поверил незнакомым чужакам была бабушка Наталья.
Она вытащила из дальних "закромов" приличный тюк перебранной и вычесанной до идеального состояния черной шерсти , передала его со словами:
– У меня валенки есть, скатайте моей внучке – Люське!
– А размер?
– Размер у неё узнаете. Она на уроках, в школе. Домой придет после обеда.
Так отчим познакомился с матерью Семёна.
Валенки получились очень хорошими. Крепкими, красивыми, носкими....
Была зима, на Алтае вовсю свирепствовала морозы… Мать обула их сразу, как только бабушка Наталья рассчиталась за работу с "Лёней" и его отцом.
В Яновской восьмилетке новую обувку завуча коллеги и родители учеников заметили и оценили сразу.
Заказы "Лёне" и "деду Сергею" посыпались со всей деревни.
Потом из соседней, потом – из тех, кто подальше.
Домой "Лёня" с отцом уезжали с полным чемоданом пятерок, рублей и трехрублевок....
Пимокатание в советское время было легальным и очень выгодным промыслом.
И крайне вредным для здоровья тех, кто им занимался.
"Дед Сергей", который в войну катал валенки для армии, оставил в пимокатом цеху почти все свое здоровье....
…Бывали в жизни Семёна случаи, когда "за дело", то есть за осознанные шалости и пакости его наказывали уже не люди.
У соседей была собака. Обычная сельская дворовая собака – без породы и без какого-то конкретного окраса. Круглый год жила на улице.
Летом собака сидела у конуры, на цепи. Она исправно выполняла свою "работу" – гремела цепью у своего деревянного убежища и громко лаяла на всех, кто заходил во двор. Зимой, когда маленький деревянный домик заметало толстым слоем снега, собаку хозяева с цепи отпускали и она свободно бегала по деревне, вместе с другими собаками, для которых зимой наступал период относительной псовой свободы.
Сёмка, очевидно, в силу внутренней неустойчивости своего подросткового характера зачем-то начал травить бедное животное. Он проходил мимо, швырял в собаку камешки и щепки, передразнивал дворнягу, истошно лаявшую на его от будки.
Подросток знал – из дома никто не выйдет. Хозяева в поле.... Летом в колхозе выходных дней не бывает.
Травил собаку Сёмка несколько недель. Однажды он, чтобы точнее метнуть в дворового защитника очередной камешек, перебрался через оглобли ограды, подошел поближе к собаке.
Пёс не стерпел такой наглости, изо всех сил рванулся к подростки и .... ошейник лопнул.
Соседский пес покусал Семёна основательно. Целил в горло, но мелкий пакостник успел защититься левой рукой. Пес рвал предплечье, глубоко вцепился в плечо своего обидчика.... Крови было много.
Когда окровавленный подросток перебрался через спасительную изгородь, он первым делом побежал к "тёте Шуре" – ангелу-хранителю всех местных деревенских драчунов, и по совместительству – заведующей деревенским фельдшерско-акушерским пунктом Александре Лавриновой. "Тётя Шура" перекисью водорода промыла глубокие раны Семёна, поставила несколько уколов.
Мать, увидев перебинтованного сына и со слов Семёна узнавшая, что случилось, помрачнела. Дело принимало серьезный оборот.
Кусачая собака в деревне, где девяносто девять процентов дворняг зимой свободно бегают по деревне, при этом ни одна из собак никогда не нападает на детей или взрослых – событие из ряда вон. Кусачую собаку, если такая появляется где-то на улице села, немедленно убивают. Благо ружье, и не одно есть практически в каждом дворе. Делов-то – прицелиться и нажать на спусковой крючок....
И быть бы убитым соседскому псу, если бы не соседи. Другие соседи. Пенсионеры, которые в силу немощи днем находились дома и своими глазами видели, как "сын Людмилы Павловны" травил пса.
Дворняге оставили жизнь, постановив, что даже собака имеет право на защиту, если над ней издеваются и её травят.
У Семена с того случая "на память" остались шрамы на левой руке и убежденность, что любой зло, сотворенное им, рано или поздно будет отмщено. Любое.
Поле этого случая Семён Аркадьевич собак не травил никогда.
…Несколько недель спустя, на покосе, после того как бабы, мужики и подростки сметали в скирды последние
