крышей… что ж, никто не расстроится. Ричарду он не нравился.
Внезапно он услышал какой-то шум. В идеальной тишине можно услышать даже стук собственного сердца, и вскоре звук этот начнет тебя жутко раздражать. Ричард направил луч света на длинную скалу впереди. Он решился позвать друга.
— Джул…? — нет ответа. — Джул, это ты?
Он подошел ближе. Только осторожно… чтобы не спугнуть. Около скалы были следы.
— Джул… это я, Ричард… Рикки-Тикки-Тави. Выходи… если это ты.
Какое — то движение за скалой. Лучше не рисковать и не проверять. Пускай выйдет сам. Это как выманивать одичалую собаку. От страха она может наброситься.
— Дон? — повысил голос Ричард.
После этих слов некто резко выскочил из укрытия. Ричард не успел среагировать, он попытался навести свет на лицо, но его ударили по руке, и фонарь выпал. Луч света заплясал между скал и замер. Затем он услышал отчаянный вопль:
— Проклятый абориген!!! — и Ричарду чем-то врезали по голове. Удар был мощный. Он повалился наземь, в ушах стоял такой громкий звон, будто тысячи микрофонов включили одновременно и положили рядом, перед глазами все кружилось.
К счастью, обидчик тут же его покинул. Если бы он решил добить Ричарда, проблем с этим бы не возникло. Ричард не мог сейчас сопротивляться, он вообще не мог прийти в себя. Облака понемногу рассеивались, и он стал молча наблюдать за тусклым светом, проскальзывающим между туч. Казалось, часть него улетает куда-то ввысь. Ричард потрогал голову, она была влажной. Видимо, разбили висок. Хреново. Кейт была права: разделяться — тупая затея.
Кейт сидела в палатке с расплавленным телефоном в руках. Это было ее единственное оружие, которое в случае чего мало чем поможет. Надо было прихватить пару осколков стекла, подумала Кейт. Ими можно и глотку вскрыть, если кто-то попробует причинить ей вред. Но теперь уже поздно. Она ни за что не выйдет. Будет ждать коллег. Ведь они обязательно вернутся. Пусть даже и не все. Кейт не была против, если один из них умрет. Она даже немного поторговалась с воображаемым богом, что тот может забрать кого-нибудь, главное, чтобы не Кейт. Ведь кто, кроме нее, позаботится о малышке Нэнси? Остальные не так важны…
Кейт сама ужаснулась от таких мыслей. Просто ей было очень страшно, и она согласилась бы на что угодно, лишь бы оказаться снова дома и увидеть дочь. Пусть и в последний раз.
Снаружи просвистел ветер, вместе с ним донеслись чьи-то крики. У Кейт внутри все сжалось. Маленькие стены палатки сдавливали со всех сторон, она была уверена, что они сужаются и пространства становится меньше. Буквально ощущала это физически. Только луч свет спасал ее от полного безумия.
Кейт услышала взмахи крыльев и тут же выключила фонарь. Какая-то птица опустилась в центре лагеря и заголосила. Кейт вновь ясно услышала: «Смерть, смерть, смерть…». Птица зазывала кого-то, вероятно, товарищей.
Нужно с ней разделаться, пока не прилетели остальные, решила она. Но как?
Птица шумела и бесилась, она что-то искала. Темнота начала давить на Кейт, и ее сердце отплясывало нервный ритм. Она сконцентрировалась на его стуках.
«Все хорошо, все хорошо, я стою в поле. Свежий воздух обдувает мою кожу. Я вижу небо и озеро вдали. Ни одного дерева. Большое открытое пространство».
Кто-то приближался. Встал прямо за ее палаткой. Кейт слышала чужое дыхание.
«Ты за это ответишь, гнида», — раздался голос беркута, который напал на нее в пустыне.
Запахло гнилью и мертвечиной. Бесформенная тень застыла прямо около нее. Кейт готова была закричать, она еле сдерживалась. Казалось, тень окружает ее со всех сторон. Острые когти вцепились в ткань палатки. Птица знает, что она здесь, чует запах страха. Конец.
Когти легко разорвали ткань, кровавые лапы беркута были уже почти внутри. Кейт ударила лапу расплавленным телефоном, и та исчезла, но задела ее когтем. Теплая кровь потекла по руке.
Птица взлетела и упала сверху на крышу палатки.
«Смерть, смерть, смерть…».
Кейт закричала. В этот раз никто ее не спасет. Птица разорвала ткань и грохнулась на спину. Кейт успела ударить ее по голове, и тут же бросилась к выходу. Она никак не могла отыскать молнию, пальцы не слушались, а тьма мешала найти выход. Тьма была на стороне смерти.
Птица копошилась среди обрывков ткани. Кейт ощущала ее за спиной. Она схватилась за дырки от когтей и разорвала дверь палатки надвое. Полезла в дырку, но на половине пути застряла. Беркут пришел в себя и вцепился ей клювом в ногу. Острая боль пронзила до самой кости.
«Я не умру здесь. Только не так», — подумала она и вырвала ногу. Кусок мяса остался в пасти монстра.
Она выползла наружу, но не смогла встать на ноги. В распаленное сознание проскользнула безумная идея. Бежать ей некуда, да она и не сможет. Недолго думая, Кейт накинулась на птицу сверху через крышу палатки. Собрав последние силы, она укутывала беркута в ткани, стараясь обездвижить его. Они боролись между собой, как волны и скалы. Кейт колотила птицу со всех сторон, та в свою очередь царапала когтями и впивалась ими в руки и ноги жертвы. Кейт зажимала клюв и пыталась удушить беркута быстрее, чем он убьет ее. Быстрее, чем она истечет кровью. Испытав прилив неистовой злобы, она завизжала:
— Вонючая тварь, дерьмо, мразь, жопа, ненавижу!!! — раздавая все больше ударов голыми руками.
Когда мертвая птица перестала двигаться, Кейт еще долго била ее, не желая прекращать. Она взяла камень и размозжила птичий череп, раскрошила клюв и когти, надеясь стереть тварь в порошок, чтобы та точно не очнулась. Ведь так всегда бывает в кошмарах: мертвые оживают снова и снова, потому что во снах даже смерть не может быть спасением.
Когда от птицы ничего не осталось, кроме мокрого пятна и внутренностей, распластанных по земле, Кейт остановилась. Теперь она упивалась запахом разложения — запахом победы. Она победила тьму, одолела свой главный страх, и никто не помешает ей насладиться этим. Кейт громко вскрикнула и ударила себя в грудь кулаком, будто разъяренная горилла. Но потеря крови быстро дала о себе знать, и ее резко потянуло в сон. Потеряв сознание, она упала лицом в лужу крови убитой жертвы, смешанной с ее собственной.
После того, как Дон рукояткой пистолета разделался с навязчивым микробиологом, который притворялся аборигеном, он без всякого зазрения совести продолжил охоту. Впереди ждала главная цель — шпион, вражеский агент, который каким-то образом узнал, на кого они все работают. Да, он выяснил правду и уничтожил образцы, не
