ни к чему. Если официально признанных магов, выпускников схолария или чьих-то личных учеников она ещё могла хоть как-то терпеть, то всех самоучек ждала только одна дорога. На костёр, за очищением души, потому что исследовать тонкие планы самостоятельно и не привлечь внимания иномирных сущностей практически невозможно. Вот одержимые и появлялись с завидной регулярностью.
Рано или поздно любой начинающий маг поддаётся соблазну изучить секреты иных миров. И чаще всего их защиты не хватает, чтобы сделать это безопасно для себя и окружающих и вернуться потом тем же самым. Менее умные маги даже заключают контракты с иномирными сущностями, что тут же переводит их в разряд колдунов и чернокнижников, которых церковь не терпела уже ни в каком виде.
— Через две седмицы ваши воины должны прибыть в крепость Инфариата, — не терпящим возражений тоном произнёс всадник. — В случае неповиновения… Вся деревня будет отлучена от церкви и уничтожена.
— Ваша Милость! Тык идтить-то туды две седмицы и выйдет! — заламывая пальцы, произнёс староста.
— Я всё сказал, — отрезал всадник, подбирая поводья и разворачиваясь на лошади.
Его свита, не говоря ни слова, последовала за ним. Судя по всему, им за сегодня нужно было обойти ещё несколько деревень, о чём свидетельствовал их усталый вид и скорость, с которой они поскакали прочь.
Обычно таким способом из деревень забирали самых буйных и неуживчивых юношей, и подобная судьба наверняка ждала бы Джага в недалёком будущем, но пока что от рекрутчины его спасало малолетство. Подросткам давали шанс ещё немного подрасти и проявить себя. Вот года через два-три его бы отправили бегом за всадником, всучив самодельное копьё из обломка косы и мешочек сухарей.
Крестьяне начали расходиться по домам, громко обсуждая приказ всадника. Никто не хотел бросать семью, дом, родных и уходить в неизвестность, чтобы сдохнуть через неделю от когтей упыря или зубов вурдалака. Но кому-то придётся это сделать, чтобы остальная деревня могла жить и здравствовать. Последние слова всадника были отнюдь не пустой угрозой. Неповиновение каралось жёстко, чтобы все остальные деревни знали, что их может ждать в случае бунта.
Я поспешил покинуть улицы, чтобы не попасться на глаза старосте или его сынку. В моём случае на малолетство могут и закрыть глаза. Хотя даже если бы меня вдруг отправили в рекруты, я бы просто сбежал по дороге, наплевав на угрозы властей, в конце концов, для меня эта деревня ничего не значит. Но и сходу преступать закон я не хотел, чтобы мне потом не пришлось долгое время прятаться и скрываться.
— Джаг! — я вошёл в дом и потянул за ментальную связь, привлекая внимание мальчишки. — Смотри, чтобы никто не зашёл.
— Ла-адно, — проворчал мальчик, начиная нарезать круги над своей старой хибарой.
Мне ещё вчера вечером в голову пришёл один неплохой ритуал, который мог бы меня неплохо усилить, но для него требовался горящий очаг. Сейчас же, когда дом пустовал, а вся семья ушла на улицу, чтобы на народном сходе выдвинуть кандидатов в рекруты, я мог успеть провернуть всё, что мне необходимо.
К счастью, матушка недавно что-то варила, и угли не успели остыть, так что я подбросил немного дров и раздул огонь, садясь прямо напротив него. Очаг — это одомашненный огонь, безопасный, в отличие от костра, который я мог бы развести где-нибудь неподалёку от деревни, но в моём нынешнем состоянии лучше выбирать безопасные и проверенные варианты.
Я едва удерживал себя на месте, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. Но когда огонь наконец разгорелся и вспыхнул красным пламенем, я шепнул ему секретное слово, а потом зачерпнул пламя руками.
— Джаг, что это ты делаешь? — послышался голос из-за спины, и я тут же выронил пламя обратно в очаг.
Кажется, я попал впросак. Гораздо раньше, чем я предполагал.
Глава 5
Я медленно обернулся и увидел там девочку, про которую совсем забыл. Вернее, думал, что она вместе со всеми остальными на деревенском сходе.
— Джаг, я всё видела! Что это было? Я всё маме расскажу! — начала канючить она.
Чувство опасности коснулось моего затылка, и я вдруг ощутил, как снова начинает разгораться эта странная чужая ярость.
— Джаг! Как её зовут? — мысленно спросил я у своего спутника.
— Это Ляна! Мелкая вредина! — сразу же отозвался парень. — Только ей ничего не делай, прошу!
Я внимательно посмотрел на тощую и чумазую девочку, которая вышла из родительской половины и теперь подозрительно щурилась на меня.
— Ляна… — максимально мягко произнёс я, отгоняя прочь все нехорошие мысли. — А что именно ты видела?
Общаться с детьми я, к сожалению, не умел. Тем более с крестьянскими.
— Ты дрова опять тратишь! Папка ругаться станет! — нахмурилась девочка.
Я же, наоборот, успокоился. Обвинений в колдовстве, кажется, не будет.
— А потом головёшку руками взял! — добавила девочка. — Пожар хотел учинить? Я всё маме расскажу!
И верно. Если разум может найти рациональное объяснение увиденному, он всегда предпочтёт именно его. Среди простолюдинов, конечно. Маг должен отбросить подобные глупости, если хочет добиться успеха.
— Э-э-э… Не говори, — произнёс я. — Если дашь слово, что никому не скажешь — я покажу тебе фокус.
Девочка нахмурилась.
— Ты врёшь, — сказала она.
— Нет, не вру, — сказал я.
— Покажи, — потребовала она.
— Если пообещаешь, что никому не скажешь, — сказал я.
Она задумалась, прикусив нижнюю губу.
— Ладно, — неохотно выдавила она. — Не скажу. Обещаю.
Я недоверчиво хмыкнул, но всё-таки снова повернулся к очагу и зачерпнул всё ещё послушное пламя руками, усилием воли формируя из него маленькую жёлто-оранжевую канарейку. Ляна глядела на это, как зачарованная, и даже протянула пальчики, чтобы потрогать, но я вернул пламени естественную форму и положил обратно в очаг. Проводить задуманный ритуал при свидетелях лучше не стоит, пусть даже при таком юном и доверчивом свидетеле.
— А это… Ты… Птичка… — бормотала девочка, хлопая ресницами и переводя взгляд то на горящий очаг, то на мои руки.
— Никому ни слова, Ляна, — сказал я.
Девочка даже зажала себе рот ладошками, демонстрируя, что никому ничего не скажет, но верить я, конечно, не спешил, прекрасно понимая, что «по секрету» она может разболтать что угодно и кому угодно. Надеюсь, к тому моменту я буду уже далеко отсюда.
Задержаться в этой глуши, с одной
