В конце концов, я упёрся спиной в дерево. Его холодная, влажная кора впилась мне в кожу.
— Нет никакого Джейка, — сказал я, стараясь отвлечь его.
— И что? — ответил он.
Я поднял руки, чтобы закрыться от удара, и подумал, долго ли будет болеть.
Тут раздался леденящий душу горловой вой. Через ручей, шлёпая по воде, нёсся мастиф. Огромный зверь, чёрный, как смерть. Обернуться Распутин не успел. Он успел только вскрикнуть перед тем, как Сэйди, рыча, сбила его с ног и вцепилась в глотку.
Перевод: Амет Кемалидинов
А сигара — это сигара
© Richard Laymon — «A Good Cigar Is a Smoke», 1976
Вонь пришла как раз около десяти вечера. Бет закрыла глаза и глубоко задышала ртом, но запах не уходил. Тут всегда спасал бурбон. Так что, она встала, выключила телевизор и пошла на кухню.
На холодильнике стояла полупустая бутылка. Стакан, покоившийся на горлышке бутылки, тихо позвякивал всю дорогу назад в гостиную. Она с ногами села на диван.
Держа бутылку под носом, Бет открутила крышку. Аромат бурбона смешался с отвратительным смрадом, заглушив его.
— Чёртовы сигары, — пробормотала она в тишине.
До свадьбы Рэнди никогда не курил. Началось это семь месяцев назад одним тихим июньским вечером. В их квартире на Иден-стрит было ветрено от вентиляторов. Рэнди пришёл, бросил галстук на спинку стула и поцеловал её. Верхняя губа была влажная от пота.
— Как дела на работе? — спросила она.
— Эй, мы получили заказ от Харрисона!
— Отлично.
— Сорвали куш.
— Прекрасно.
— А ещё, у Джима Блэйка родилась двойня. Мальчик и девочка, — улыбаясь, он с плутоватым видом заиграл бровями и достал из нагрудного кармана пару сигар. Сигары были длинные, тонкие как палец, коричневые, под целлофановой обёрткой.
— Близнецы, говоришь? — Бет села к нему на колени и обняла за плечи. — Придётся постараться, чтобы догнать.
— Пора бы уже начать.
— Сначала ужин, пока не остыл.
Они ели салат «Краб Луи» при свечах. После ужина, попивая кофе, Бет услышала шуршание целлофана и подняла голову. Рэнди снимал плёнку с сигары.
— Не смей, — сказал она.
— Присоединишься?
— Шутишь? Да я даже не притронусь к этим… к этим… — она умолкла и её улыбка погасла, когда тёмное перекошенное лицо Рэнди показалось над одной из свечей. Пламя колыхнулось к кончику сигары.
— Рэнди, ну пожалуйста. Я не переношу их запах.
Лицо над свечами, всё словно в синяках от пляшущих теней, усмехнулось. Губы выпустили дым в её сторону.
— Не плохо пахнут, а?
— Ужасно!
Часы с кукушкой забили десять и Бет отвлеклась от воспоминаний. Она смотрела как пластмассовая птица отбивает поклоны за каждый час. И ждала, что, в след за птицей, счастливые балканские крестьяне под циферблатом закружатся в танце. Они не пошевелились. И тогда она вспомнила. Те не танцевали с тех пор, как они съехали со старой квартиры в Иден-стрит.
Как жаль! Они с Рэнди купили эти часы в Солванге[4]. Купили на медовый месяц часы с кукушкой и керосиновую лампу, теперь всегда стоявшую на комоде в спальне на случай, если им хотелось романтики.
Мерзкий запах становился всё сильнее, и она сжимала стакан всё сильнее. Прокатилась волна тошноты. Она одним глотком осушила стакан и налила снова.
Каким-то образом, ей удалось выдержать запах его первой сигары.
— Слава Богу, что ты закончил!
— Эй, да они на самом деле шикарные. Ну и ну, если бы я знал, как они хороши, да я бы…
— Ты что, сейчас серьёзно?
— Ну и ну, теперь я знаю, о чём говорил Киплинг. Женщина — это лишь женщина, а сигара — это сигара. Этот парень знал, о чём говорил.
— Спасибо огромное.
Улыбаясь, он снял целлофан со второй сигары.
— Рэнди, нет.
— Да всё нормально, — он закурил.
— Пожалуйста, убери.
— Почему?
— Пожалуйста, потому что я тебя прошу. Меня тошнит от этого запаха.
— Да привыкнешь.
— Привыкну, а? Думаешь? — она вскочила. Стул отлетел назад и грохнулся на пол.
— Элизабет!
Она хлопнула дверью.
На балконе, сквозь слёзы в глазах, она посмотрела на бассейн во дворике этажом ниже.
Рэнди вышел вслед и положил тёплую руку ей на шею.
— Ну же, дорогая. Ну, что случилось?
— Что случилось? — она повернулась к нему лицом. Сигара всё так же торчала изо рта. Она выхватила её и швырнула с балкона.
— Осторожно! — завопил голос снизу. — Вы что там делаете?
Клео, соседка снизу, улыбалась, стоя на краю бассейна. В руках она держала пакет с покупками.
— Ужин мой сжечь хотите?
До них донёсся её сиплый смех.
— Прости, — отозвался Рэнди. После чего схватил Бет за шиворот, затащил в квартиру и пнул за собой дверь.
— Что это ты за спектакль устроила?
Раскрытой ладонью он ударил её по щеке.
— Больше никогда, — шлёп. — Так, — шлёп. — Не делай!
Ночью, лёжа в постели, он нежно обнял её и сказал:
— Прости, дорогая. Нельзя было тебя бить. Ну и тебе нельзя было забирать мою сигару. Ты не имеешь права.
Она расплакалась. И тогда он прижал её голову к себе, как младенца, и прошептал:
— Да всё хорошо, дорогая. Всё хорошо.
— Думаешь?
— Конечно. Ну что? Как насчёт задать Блэйкам жару?
— Ну, давай, — сказала Бет.
Для неё это был траурный ритуал по всему, что теперь было потеряно.
Отвратительный запах становился сильнее. Бет подняла стакан. Посмотрела на стёганое одеяло, накрывшее её округлый живот, и отложила его.
Бедный ребёнок. Жизнь без того заготовила ему мало приятного. Не хватало только бурбона в крови, когда он не успел даже появиться на белый
