Рудов.
— Вот именно, — кивнул диктатор, нехорошо улыбаясь.
Рудов мельком глянул на циферблат своих наручных часов:
— По моим прикидкам он должен быть уже здесь.
— Борис Борисыч, — позвал Афанасьев Михайлова, который без лишних слов стремглав скрылся за дверями, мгновенно сообразив, что от него требуется.
Уже через десять секунд ворвался пушечным ядром назад со словами:
— Генерал-майор Саламатин просит разрешения войти.
— Ишь, скромник какой?! — насупился Валерий Васильевич. — Ну-ну, пусть войдет. А уж выйдет отсюда сам или его вынесут, это мы сейчас и решим.
Понурившийся Саламатин предстал пред грозные начальственные очи уже через пять секунд. Мундир на нем был измят и сидел, как будто был снят с чужого плеча, да и сам вид генерала — небритый и потасканный, вызывал стойкое чувство из смеси жалости и брезгливости. Отдав, как и положено, честь представителям высшего генералитета в виде Афанасьева и Рудова, он не стал ничего говорить в свое оправдание, как ожидалось. Вместо этого он молча замер, тревожно бегая глазками из под козырька нахлобученной фуражки по лицам присутствующих, пытаясь по их выражениям предугадать свою дальнейшую судьбу. Первым нарушил тягостное молчание сам Афанасьев, начавший говорить ровным и не предвещающим бури голосом:
— Генерал Саламатин, — не стал величать его по имени отчеству Верховный, — вы помните, как мы с вами беседовали по видеосвязи на следующий день после донецких событий?
— Так точно! — подтвердил пэвэошник, опять прикладывая ладонь к козырьку.
— И что вы помните? — начал терзать его Верховный.
— Все помню, товарищ Глава Высшего Военного Совета, — продолжал Саламатин играть в исполнительного, но глуповатого служаку.
— А конкретней? — не унимался Афанасьев, слегка повысив разраженный тон голоса.
Саламатин замялся, а его глазки забегали пуще прежнего.
— Вы говорили о повышении бдительности в связи с возможными ответными провокациями с сопредельной стороны, — проблеял он, как овца, отданная на заклание.
— Верно, — согласился, кивая, Валерий Васильевич. — И еще я велел обратить особое внимание на охрану жизненно-важных объектов и мест проживания большого количества людей.
— Совершенно верно, товарищ Верховный, — опять принялся козырять проштрафившийся генерал, чем привел Афанасьева в крайнюю степень раздражения.
— Так за каким дьяволом я вам все это говорил, если у вас в одно ухо влетело, а в другое вылетело?! Проспали налет, сукины дети?! — взвился до небес на последней фразе Верховный.
— Никак нет! Не проспали, товарищ Верховный! — начал оправдываться командующий ПВО Западного Округа.
— А куда тогда смотрели ваши зенки, когда ракеты посыпались на город?! А?! — побелел от бешенства Афанасьев.
— Наши средства наблюдения отслеживали цели от самого их старта и на всем протяжении траектории, — дрожащим то ли от гнева, то ли от обиды голосом генерал-майор.
— То есть, как это отслеживали?! — вмешался Рудов. — Из чувства любопытства, что ли?!
— Никак, нет.
— Тогда почему, черт возьми, не стреляли?! — опять перехватил инициативу Афанасьев.
— Потому что не имели такой возможности, — в очередной раз навел тень на плетень зенитчик.
Афанасьев с Рудовым переглянулись, туго соображая, кто тут, собственно говоря, дурак, а кто им только претворяется.
— Вы отдаете отчет своим словам? — наконец после затянувшейся паузы пришел в себя диктатор.
— Вполне.
— Поясните! — чуть не в один голос гаркнули Рудов с Афанасьевым.
— Всевысотный обнаружитель «Небо-У» сразу же засек множественный старт ракет, осуществленный с сопредельной стороны. Данные, подтверждающие обнаружение целей записаны на устройства в соответствие с регламентом, — принялся пояснять Саламатин, сняв, наконец, свою фуражку и теребя ее в потных ладонях. — Массированный старт ракет произведен из поселка Мороховец, что находится менее чем в трех километрах от украинской границы. По прямой от Мороховца до Белгорода — двадцать девять километров. Маршевая скорость ракеты 9К79-1 составляет 1100 метров в секунду, что соответствует трем скоростям звука. Таким образом, время полета до цели составляет всего 27 секунд. С момента начала процесса фиксирования пуска, опознавание цели на предмет «свой-чужой», пока отдавалась команда на запуск противоракет, прошло 29 секунд, поэтому сделать что-то уже было поздно. Не хватило двух секунд, как минимум, для осуществления перехвата.
Афанасьев устремил свой вопросительный взгляд на Рудова, как будто тот был ходячим справочником по ТТХ всех образцов вооружения, и тот, поймав на себе немой вопрос, молча и нехотя кивнул, подтверждая правоту слов Саламатина. И хотя Сергей Иванович удостоверил правоту зенитчика, сам же не перестал к нему цепляться.
— И? — выгнул он вопросительно бровь.
— И я отдал приказ на отмену пуска, так как в нем уже не было никакой практической надобности.
— Самолично? — принялся уточнять Рудов, буравя взглядом, взмокшего от пота Саламатина.
Генерал замялся, но промолчал.
Но Рудов уже вцепился в него бульдожьей хваткой.
— В пять часов утра, вы, значит, лично находились на командном пункте? — в каждом зрачке Начальника Главного Оперативного Управления можно было без труда разглядеть по одному капитану СМЕРШа.
— Так точно, — повесил голову главный зенитчик округа.
— Чем вы объясняете запоздалую реакцию системы на массированный прилет вражеских ракет? — начал немного остывать Афанасьев после первого приступа бешенства.
— Несовершенством человеческой составляющей интегрированной в зенитный комплекс, — вскинул голову генерал-майор.
— То есть? — уставился непонимающим взглядом Афанасьев на кругом виноватого генерала.
— На вооружении нашего округа до сих пор стоят ЗРК С-300В4. Комплекс, в целом, неплохой. И по дальности действия и по скорости противоракет. Но он все-таки уступает С-400. Скорость его реагирования по эксплуатационному паспорту составляет тридцать одну с половиной секунду. Судя по данным объективного контроля, мы и так превысили этот норматив на две с половиной секунды. А у С-400 по паспорту скорость реакции — одиннадцать секунд, к тому же он действует в автоматическом режиме. Нам уже два года обещают поставить С-400, но все время откладывают этот процесс, ссылаясь на затыкание брешей с более опасных направлений: то Севастополь, то Сирия, то КНДР.
Последняя фраза была явным вызовом обоим членам Президиума Высшего Военного Совета.
— Все, что удалось выцарапать за все эти годы, так это все тот же всевысотный обнаружитель, да и то, дали «Небо-У», вместо запрашиваемого «Ниобия», — закончил свою оправдательную речь Саламатин.
Афанасьеву нечем было ответить на слова зенитчика, но не таков был въедливый Сергей Иванович.
— Хорошо. Предположим, что все так и было, как вы говорите, — сделал он вид, что соглашается с доводами обороняющейся стороны. — Но тогда объясните, почему в дело не вступили ракетные комплексы ближнего боя, такие, как, например, «Тор-М2» или «Панцирь» в своей последней модификации? Их система обнаружения вполне себе могла обнаружить пуски ракет с такой дистанции. Или скажете, что и этих комплексов у вас не было в наличии? — нехорошо прищурился он, даже не скрывая едкой усмешки.
— Комплексы есть, — не стал отпираться генерал. — Операторов только нет.
