она пойдет сюда учиться, из нее выйдет такой же посредственный волшебник, как ее отец?
Но она ведь правда ждала, что здесь ее научат каким-нибудь приемам. В чем смысл заданий «сделай вот так»? Нужно же знать, как это сделать!
После задания «сделайте так, чтобы ваш лист изменил цвет» Ева сердито выдохнула и подняла руку.
– Да, Ева? – улыбнувшись одними губами, сказала Мария Марковна, и Еве почему-то показалось, что она не нравится директрисе.
– А вы не будете нам показывать, как это сделать? – спросила она. Хотела гневно, но вышло немного жалобно.
– Нет, моя милая. Учить вас будут потом. А сейчас вы должны найти в себе ту волшебную искру, которая есть в каждом из нас, и заставить ее выполнить ваше желание.
Лика рядом с Евой решительно выпрямилась, но ее лист так и остался белым. Валера что-то пробормотал, только Еве не было слышно, что именно.
– Что, Валера? – уточнила Мария Марковна, глядя при этом на него так же, как на саму Еву до этого: с холодной вежливостью и минимумом симпатии.
– Ничего, – уже громче сказал Валера.
– Он сказал, что волшебство нельзя заставить, – тут же наябедничала девочка, сидевшая перед ним.
– Глупости, мой милый. Волшебство – это наша способность. И для того чтобы ее развить, ее нужно тренировать. А любая тренировка – это преодоление сопротивления: и внешнего, и внутреннего. Каждый из вас должен понимать, что учеба в волшебном классе – это не легкая прогулка. Поэтому, если кто-то таким способом решил избежать трудностей физмата, – по классу пронесся смешок, – то мы с вами очень быстро расстанемся.
– Слышишь, Громова? Лучше иди на физмат, – раздался позади голос Жарова, и к ним на парту упал костяной шарик.
Лика, которая явно была на взводе, схватила этот шарик и бросила его обратно в Женьку. Тот ловко его поймал и сунул в карман, а Лика принялась тереть руку о джинсы, будто обо что-то испачкалась. И делала она это так остервенело, что Ева спросила шепотом:
– Все в порядке?
И в ответ услышала уже знакомое: «Ненавижу волшебство!»
Глава 6. Первые открытия
Здесь не было звонка, поэтому после еще десятка неудачных попыток учеников сделать хоть что-нибудь с листом бумаги Мария Марковна объявила об окончании урока и покинула класс, сообщив, что у них есть десять минут для отдыха.
Ева оставила хмурую Лику изучать так и не ставший ничем другим лист бумаги и направилась к группе из трех девочек, собравшихся у подоконника и с любопытством поглядывавших на новеньких. На самом деле ей очень хотелось подойти к жар-птице, но попытаться наладить контакт с другими показалось более важным.
– Привет, я Ева, – сказала она.
– Привет, я Кристина, – ответила одна из девчонок, которая была выше Евы на голову, – а это Настя и Света.
Ева помахала ладонью, не зная, что делать дальше. Знакомиться она не умела.
– Ты из Москвы? – спросила Света.
– Ага. А вы?
– Я из Ижевска, Настя из Северодвинска, а Кристина из Томска.
– То есть вы только познакомились? – спросила Ева, радуясь тому, что у нее есть шанс стать частью компании.
– В общем, да. Мы тут с утра. Это москвичей к обеду завезли, – рассмеялась Кристина.
Она была смуглой, с длинными черными прямыми волосами. Кудрявой русоволосой Еве всегда хотелось иметь именно такие.
– А вы все их разных школ? – спросила Света.
– Нет, мы с Жаровым вместе учимся. И Лика с Валерой, как выяснилось, тоже.
– Забавное совпадение, – заметила Кристина.
– Ага. Но это, скорее всего, потому, что из наших школ самыми последними убрали волшебные классы. А родители-волшебники на это ориентировались, когда школу выбирали. Ну, мои, по крайней мере.
Ева не стала говорить, что мама была категорически против, это папа настоял. Сейчас Ева понимала: мама в итоге согласилась, потому что надеялась на упразднение волшебных классов, и не ошиблась. А еще надеялась, что Ева выкинет «все эти глупости» из головы.
– Что-то нас совсем мало, – заметила Света, поглядывая в сторону мальчишек.
Жаров в компании остальных ребят рассматривал жар-птицу. Глядя на это, Ева смирилась с мыслью, что сможет полюбоваться на птицу поближе уже на следующей перемене. Не пристраиваться же к ним. Общаться с незнакомыми парнями она желанием не горела.
Жаров громко расхохотался в ответ на реплику кого-то из ребят, а потом неожиданно подошел к окну и, распахнув створку, высунулся наружу по пояс, будто пытался то ли что-то рассмотреть, то ли до чего-то достать. Настя охнула и прижала ладонь к груди. За Жарова Ева не волновалась, потому что кабинет находился на первом этаже и, вывались он из окна, вряд ли убился бы. Зато она волновалась за школу в целом, слишком хорошо зная, что, если Женю Жарова тянет на приключения, проблем не миновать.
Тем временем Жаров, упиравшийся в пол левой ногой, дернул правой в воздухе, и за этим последовал такой звук, будто кто-то стукнул чем-то тяжелым по огромному металлическому куполу, которым они все были накрыты. Другого сравнения Ева придумать бы не смогла. Зажмурившись, она зажала уши руками, чувствуя, как гул отдается вибрацией во всем теле.
Рядом заорал Валера:
– Ты с ума сошел?!
И Ева расслышала его крик, несмотря на то что прижимала ладони к ушам. Побледневший Валера бросился на Жарова с таким видом, будто собирался его ударить, но застыл на полпути, когда из угла, в котором сидела жар-птица, полыхнуло ярким светом. Жар-птица сияла, как елочная гирлянда, и цвет ее менялся от холодного серебристого до ярко-алого.
– Ничего себе! – ахнула Кристина, а Ева почувствовала, что вибрация затихает, будто маятник замедляет свой ход.
Когда звук стих окончательно, Ева, опустив руки, выдохнула и оглянулась на стоявших рядом с ней девочек. Те во все глаза смотрели на жар-птицу. Лишь Лика, успевшая, оказывается, подойти, стояла, зажмурившись, и что-то беззвучно шептала.
В наступившей тишине Валера Голосов четко произнес:
– Ты идиот, Женя.
– А за идиота ответишь, – огрызнулся Жаров, впрочем, Ева видела, что на самом деле он испуган.
Сгрудившиеся у кафедры мальчишки заржали и что-то сказали Валере. Ева, у которой все еще гудело в голове, их слов не расслышала. Валера опустился на парту, возле которой стоял, и, покачав головой, сказал:
– Надейся, что этим все закончилось.
И стоило ему замолчать, как тишину разрезал пронзительный свист. Такой громкий, что у Евы едва не лопнули барабанные перепонки. Она снова зажала уши, но зажмуриваться не стала, поэтому видела, как Валера вскочил с парты и бросился к выходу. Это словно послужило сигналом. Девочки рядом с Евой завизжали и тоже побежали к двери, но не успели: откуда-то сверху посыпались искры, преградившие им путь. Задрав голову, Ева увидела, что змейка, которую она приняла за резную деталь дощатого потолка, извивается и искрится. Мальчишки, стоявшие у кафедры, успели выбежать из кабинета. Все, кроме Жарова, который, застыв, таращился на змейку.
Жар-птица свистела, змейка сыпала искрами, девочки визжали. Определенно не так представляла себе Ева свой первый день в волшебной школе.
– Нужно что-то сделать! – закричала она, оборачиваясь к Лике, все еще стоявшей рядом.
– Что именно? – стараясь перекрыть шум, спросила та.
В этот момент искры с потолка наконец перестали сыпаться, и девчонки бросились к выходу. Увидев, что путь свободен, Лика схватила Еву за руку и потащила к двери. И в это время переставшая искрить змейка выплюнула огненный шар. Миг – и она вновь стала похожей на узор. Но на этом хорошие новости закончились, потому что Жаров заорал:
– Горит!
Штора на ближайшем окне полыхала так, будто ее облили бензином, и жар-птица закричала еще громче, хотя казалось, что громче уже просто некуда.
Жаров рванул к окну и дернул штору за тот край, на который пока не перекинулось пламя.
– Тут должен быть огнетушитель! – Лика бросилась сначала в один угол, потом в другой, но огнетушителя так и не нашла.
«Нам нужна вода! Нужна вода, иначе Жаров сгорит!» – билось в мозгу Евы, пока она в каком-то странном ступоре наблюдала за суетой Лики и попытками Женьки сбить пламя. Зажмурившись, она сосредоточилась и представила поток ледяной воды. Вопль Жарова слился с криком жар-птицы. Открыв глаза, Ева обнаружила абсолютно мокрого Женьку
