Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
оказалось немного, даже стыдно было, что от мамы почти ничего не сохранилось. Выхин в растерянности обшарил шкафы, заглянул в серость пыльных антресолей, внутрь диванов и на балкон. Улов вышел небогатый, всего лишь два сарафана, старое платье, несколько потертых юбок, стопка писем от него, Выхина. Писем было штук десять, не больше – Выхин писал их в университете, потом перестал. А мама вот сохранила. Признаться, Выхин давно забыл содержание. Наверняка там были какие-то скупые отчеты о студенческой жизни, короткая выдержка для успокоения мамы, как положено.
Он взял первый конверт, выудил лист в клеточку, пробежался глазами по кривым и уже почти выцветшим буковкам. Сухое, монотонное изложение, как он и догадывался: кормят так себе, купил новые туфли, закрыл сессию, впервые прокатился на катере – понравилось. Письмо было всего на страничку. Никаких «целую», «люблю». Дата – осень две тысячи четвертого. Выхин перевернул страницу и вздрогнул – с обратной стороны на него смотрела мама, нарисованная шариковой ручкой. Молодому Выхину удалось отметить грусть в мамином взгляде, первые морщинки, серебристые нити седых волос. Снизу короткая подпись: «Рисовал по памяти, не обижайся». И он вдруг вспомнил, как создал этот портрет, сидя в комнате общаги, в наушниках, под скрип кассетного плеера. Где-то за спиной соседи играли в Quake по очереди, матерясь, отбирая друг у друга мышку, и то и дело бегали к форточке, чтобы затянуться сигаретой – одной на всех. Почему-то тогда Выхину захотелось вспомнить маму, вот он и нарисовал, вкладывая в рисунок потерянные эмоции. Работа заняла час или полтора. Он еще несколько дней размышлял, стоит ли отправлять письмо с портретом, а потом решился. Мама написала в ответ что-то про сильную любовь, но мамины эмоции давно стерлись из его памяти.
А сейчас вернулись.
Виной всему был город, вместе с ним квартира, старые знакомства, жара, ворох вещей. Все вокруг, в общем. Возвращалось. Выбивало из зоны комфорта. Он в очередной раз пожалел, что решил приехать. Дурацкая затея.
Но почему же тогда приехал? Он и сам не знал. На карте страны оставалось еще невероятное количество мест, где он не был, где его никто не догонял. Он мог помчаться куда угодно, высадиться на любой безлюдной станции любого маленького или большого города – но в последний момент решил отправиться именно сюда.
Может быть, это судьба? Только Выхин не верил в судьбу. Он верил в психическую болезнь, которая вызвала галлюцинации, верил в то, что никогда не сможет уснуть за пределами самодельной крепости из одеял из стульев, верил в неотвратимость наказания – но не в судьбу. Тогда зачем он здесь? Какая, блин, мотивация?
Выхин убрал письма в пакет, где хранились его сокровища. Подумав, выудил тетрадь зеленого цвета и отыскал портрет пятнадцатилетней Элки. На рисунке Элка была такая же, как и в прошедшем сне – окровавленная, с торчащими из разорванных ноздрей спичками. Кое-какие спички горели, подпалив челку и сделав непроницаемо-черным левый глаз. При этом Элка улыбалась безумной, странноватой улыбкой. Рисунок этот был последним в тетради, после него осталось еще шесть чистых страниц.
Выхин вырвал нарисованную Элку, смял, выбросил, а после стал собирать по квартире собственные старые вещи.
Их оказалось еще меньше, чем маминых. В одном из шкафов Выхин нашел две водолазки. На балконе в ветхой коробке лежали штаны, кроссовки, несколько рубашек. И, конечно, нашлась любимая зеленая куртка, модная, финская, с девятью карманами, включая два секретных. Устаревшая. Выхину ее купил настоящий отец в Мурманске.
Сейчас куртка уже не казалась непревзойденно крутой, как много лет назад. Она выцвела, съежилась, кое-где протерлась. Но в этой куртке Выхин хранил самые потаенные воспоминания. Он осторожно прощупал кармашки и в одном из секретных, подшитых под воротом, наткнулся кончиками пальцев на что-то неровное и острое. Дыхание тут же сбилось. Из ночного кошмара дыхнуло холодом, и где-то внутри головы детский голос спросил: «А Лёва выйдет?»
Хрена с два!
Выхин подвернул ворот, расстегнул молнию и вытащил из кармана небольшой камешек.
Он был шероховатый и теплый на ощупь. Не круглый, а вытянутый, с грубыми уголками. Выхин повертел его в пальцах и сразу же нашел красные рваные линии на угольно-черной поверхности. Когда-то давно этот камешек был частью стены старой пещеры в лесу. Выхин закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, пытаясь вспомнить рисунок, который завораживал его в юности, но на этот раз память не желала выуживать нужные детали. Перед глазами всплывали только обрывки линий, какие-то замысловатые узоры, белые кляксы на камнях, куски рваного мха. Запахло влажным весенним лесом, потянуло сквозняком. Зачесалась кожа на локтях и на груди. Кто-то шепнул на ухо: «Твари божии помнят тебя. А ты не забыл?»
Лес и пещера звали его к себе. Может быть, из-за них он и приехал?
Выхин открыл глаза. Камешек в ладони сделался ледяным. А еще на закругленном краю появилась маленькая и размытая капля крови.
Видение почти сразу пропало. Ничего интересного и никакой крови. Но почему-то сразу задрожали руки. Он вспомнил, как весной двухтысячного принес домой три таких камня и рассовал по разным местам, надеясь, что ни мама, ни отчим никогда их не найдут. Сейчас на ладони лежал один. А где еще два? И почему это вдруг сделалось так важно? Он нахмурился, пытаясь добраться до воспоминаний, которые спрятал особенно глубоко. От которых, в общем-то, и бежал все это время.
Ничего не получилось.
2
Он хотел позавтракать в кафе, а не дома.
Это была навязчивая мысль, которая преследовала Выхина с пробуждения. Обязательно: крепкий черный кофе без сахара, омлет или яичница, жареная сосиска и горячий бутерброд, причем с долькой помидора.
Последний раз Выхин мог позволить себе подобный завтрак больше полугода назад, когда бездумно тратил остатки денег на гребне очередной эмоциональной волны. Перед Новым годом он успел устроиться на работу консультантом в небольшой конторе по продаже оргтехники в Омске. Проработал две недели, получил аванс и в сотый, наверное, раз почувствовал острое желание сбежать из города. Крепость из простыней и стульев на съемной квартире больше не казалась надежной, чувствовался холод преследователя, его неторопливая поступь и гнилой запах. Тогда Выхин отправился в дорогой ресторан и за полтора часа неторопливого ужина потратил девять тысяч рублей на еду и алкоголь. Именно с того похода началось его последнее на сегодня бегство.
Он прогулялся вокруг дома, прячась в тени деревьев от подступающей жары. Даже утром она заполняла все вокруг, делала движения медленными, а мысли – вялыми. Пытался вспомнить, где тут раньше были какие-нибудь приличные кафе.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
