Книга В бездну - Влад Свон

Над входом в бар, зелеными, неоновыми буквами, мерцало название – «Землянка», что невольно вызвало улыбку. Слишком иронично и буквально, подумал я. Стоя на пороге, уши начала ласкать бодрая мелодия, а в ноздри настойчиво бил запах мяса и копченых закусок. Послышался смех, который подействовал на нервы, но выбирать не приходилось. Общаться никто не заставит, как и не запретит уйти в себя.

Бар был забит под завязку, но свободное местечко удалось найти, причем в довольно уютном уголке у окна на втором этаже. Как только я сел за столик, ко мне подбежал человечек с синеватой кожей, желтыми, кошачьими глазами, безносый и безгубый.

– Я вас слушаю, – обратился официант-вельтианин.

– Кофе, будьте добры. Желательно покрепче, и добавьте четыре кусочка сахара, но не размешивайте.

Пришелец, если уместно к нему так обращаться, учитывая, что не он прилетел на Вельт-2, косо зыркнул, кивнул и пошлепал за заказом. Поведение официанта понятно. Вельтиане скармливали зерна кофе исключительно скоту, поэтому презрительное отношение к кофеманам – в порядке вещей. Но что поделать? Кофе – единственный, незапрещенный стимулятор, и я не брезговал упиваться им при любом удобном случае, порой доводя себя до бессонниц. Он отгонял плохие мысли. Да и вообще, под тахикардией, ты мало, о чем думаешь, но более эффективную альтернативу алкоголю, я не нашел.

– Пожалуйста, – донеслось сбоку.

Вельтианин принес напиток и сразу же ушел, не дожидаясь новых заказов.

Я сделал глоток. Горечь с легкой сладостью, растеклась по горлу, смыла проблемы. Умиротворение накрыло уютной, теплой пеленой. Гомон перестал раздражать, некультурные манеры официанта отошли на второй план, и даже дождь, переросший в ливень, перестал казаться мерзким.

– Загляденье, не так ли?

Я вздрогнул, не заметив подсевшего мужчину.

– Простите?

– Погодка. Хороша, а? – уточнил незнакомец в кожаной куртке с накинутым капюшоном. Он пялился в окно, не удосужившись повернуться к собеседнику. – Как эта планета похожа на Землю. Вода, воздух, бар, отношение некоторых местных. Не будь она искусственной копиркой, ширмой комфорта для пришельцев вроде нас, я бы и не возражал. Но какое право имеет судить простой гость в неизвестном ему мире?

– Очень интересно, но чаевничать одному – еще интересней, – с сарказмом, сказал я.

– Ой, простите. Не хотел вас отвлекать, но на фоне радостной атмосферы бара, ваш уголок выглядел наиболее угрюмо. Прям тучи над головой витают. Вот и решил развеять грусть.

– Благодарю за внимание, но обойдусь. – Мои слова прозвучали очень знакомо. Я уже говорил их однажды. Значит это не сон.

– Ладно, – мужчина приподнялся, уперевшись руками в стол, и добавил: – Но почему человек, Джон, который стремился спастись от одиночества, ныне больше других находит в нем спасение?

– Откуда…

– Вы меня не узнали? Прискорбно. Мы работаем в одной фирме, рука об руку. Видимся постоянно, но для вас коллеги – винтики в часах, песчинки на пляже, которые смоет прибой.

– Не понимаю, о чем вы.

– Упс, занесло, извиняюсь, – он засмеялся, прикрыв рот ладонью. – Я поясню. Вашу историю любви возводят в абсолют и ставят в пример. Символ успеха и истинного счастья! Только ленивый не слышал о Джонатане Флайе – идеальном семьянине, одним из первых достигшем высот в Терра-3! Но, что происходит на самом деле? Я прихожу в бар и не вижу радости на лице мифического создания. Оно сидит и упивается горьким кофе с сахаром на дне. Вкушает горечь на поверхности, надеясь добраться до сладости на дне. Ответьте, Джон, часто ли вы допивали кофе, или же растягивали страдание так долго, что он остывал и выливался в раковину?

Что за чушь он несет, подумалось мне. Как можно было обернуть простой процесс употребления напитка в метафору жизни? Ненормальный. Пошел прочь, хотелось выкрикнуть, но слова увязли, как в смоле. Я не мог говорить, губы срослись между собой, а уши стали четче улавливать звуки.

– Терра-3 – ужасающее место, Джон. Неужели оно вас не угнетает? Хотя, чего я спрашиваю, конечно угнетает. Иначе вы бы не сидели в «Землянке». Этот мир идеален до тошноты, и под зеленой жижей скрывается гниль. Свободы нет. Люди – рабы, прячущиеся за кривыми масками. Они улыбаются днем, чтобы ночью реветь в подушку. Работник вылизывает задницу начальнику, надеясь на повышение, а вечером режет фотографию босса ножом. Даже соседские псины гадят на газон потому, что туда их привел завистливый хозяин. Но самые смешные в этом маскараде – семьянины. Да-да, Джон. Лбы-переростки, просыпающиеся каждое утро в объятиях дорогой сердцу женщины, чаще и чаще задумываются о более сексуальной сучке, ведь нынешняя приелась. Мы – люди, Джон. Грех – наша природа. Сколько волка не корми, он в лес смотрит. Срыв близок. Измена жене, удар по морде начальника, или убийство соседа из-за ровно скошенной травы. Выбирай.

Мне хотелось, чтобы он заткнулся. Речь незнакомца эхом разносились по черепной коробке, въедалась в мозг тупой болью, вскрывала подноготную. Мне хотелось, чтобы он заткнулся и перестал говорить правду.

Коллега, которого я не замечал из-за своего «божественного» ореола. Если так оно и есть, то неудивительно, что его монолог производит мощный отклик в душе. У него было время для наблюдения. Но, черт дери, чтобы настолько? Он будто вытягивает мысли из моей головы, показывает скопившееся дерьмо, тычет им под нос и насмехается: «Это твой страх! Признайся в нем!»

Кто же ты?!

– Друг, – будто услышав, ответил мужчина в капюшоне, – и желаю вам всего самого хорошего. Я прекрасно понимаю ваши чувства и всецело поддерживаю. Надеюсь, мы не одиноки в мировоззрении, – он взял мою чашку, отхлебнул кофе и сплюнул на пол. – Гадость. Не пейте дрянь, Джон. Не страдайте.

Коллега взял чайную ложку и размешал сахар в напитке.

– Всего доброго, мистер Флай. Еще раз прошу прощения за беспокойство, – он встал из-за стола. – Увидимся на работе.

– Было…, – я слегка замялся, пытаясь прийти в себя, –… было приятно поговорить.

– Взаимно.

Он ушел и, к моему удивлению, погода резко изменилась. Дождь прекратился, тучи растворились, и выглянуло обжигающе жаркое солнце. Можно ли расценивать диалог с рабочим, как терапию? Ответ покоился в белой кружке. Я сделал глоток, и приторная сладость обволокла язык. Ничего приятней мне не доводилось пробовать. Как вышло, что за долгий стаж кофеманства, я ни разу не осушал напиток до дна? Возможно, незнакомец прав. Хватит мучиться. Долой страдание.

Губы невольно изогнулись в улыбку.

– А, ты тут? – вслух сказала я, заприметив на улице фигуру в кожаной куртке.

Мужчина находился в середине толпы пешеходов, в компании длинноногой брюнетки в белой косухе и