них глаза. Потом снова посмотрела на листок и на шефа.
— Димитрий Романович, — нервно смеюсь, — не пугайте так, это не смешно.
— Никаких шуток, Ольга. Все изложенное является правдой, и вы теперь принадлежите мне. Десять лет назад мы с вами заключили сделку — жизнь за жизнь сестры, помните? Просьба была полностью удовлетворена, настал ваш черед исполнить обещанное.
Димитрий смотрит на меня. Черные глаза непроницаемы. Лицо неподвижно. Я часто моргаю, в надежде, увидеть хоть какой-то намек с его стороны на глупую шутку. Но все остается без изменений. И он по всей видимости в серьез ждет от меня ответ. Вот, черт, а с виду вроде здоровый…
— Димитрий Романович, не знаю, зачем вы все это придумали, но ваш юмор мне не нравятся, — заявила я, насупив брови. — И, если дальше будет также, боюсь мы не сработаемся.
Я встала, оставив жуткий документ на столе и направилась к себе.
— У вас нет выбора, Ольга, — услышала за спиной твердо, отчего резко развернулась, еще больше рассердившись.
— Да вы в своем уме, — повысила я голос. — Во-первых, я никогда никаких сделок, особенно на свою душу, ни с кем не заключала, иначе запомнила, правильно? Вроде не пустяковая штука, чтобы раскидываться, — полился из меня сарказм. — Во-вторых, это все бредовые заскоки… — я в недоумении развела руки в стороны в незнании, как еще данную ситуации объяснить, кроме той, что передо мной, возможно, сидит человек с психическим расстройством. И судя по его спокойному виду, он похоже действительно верит в свои слова. — Вы же не дьявол, — я усмехнулась, уже подумывая об увольнении. — Да и он не существует… кроме, как в вашей голове. Извините, но я, наверное, уйду, — и направилась к выходу.
— Ваша сестра…
— Я знаю, что случилось с моей сестрой, — снова обернулась, сжав руки в кулаки. — Но повторяю еще раз, ее выздоровление никак не связана с этим, — указала на стол, — с этой идиотской сделкой. И с вашей стороны очень низко использовать мое прошлое, для своего, страшно даже представить, насколько больного воображения. Почему-то в этом уже не сомневаюсь. До свидания и удачи.
Я направилась к открытой двери. Но примерно в пару от нее шагов, она сама по себе захлопнулась и в кабинете вдруг раздался гром, из-за которого я вздрогнула. А дальше еще не успев опомниться меня неожиданно схватывают за плечи и придавливают к деревянной поверхности. Димитрий зарылся рукой в распущенные волосы, сжав затылок и практически прорычал:
— Еще раз повысишь на меня тон, я за себя не ручаюсь.
Я попыталась оттолкнуть его, но шеф очень силен. От его близости, у меня побежали мурашки по всему телу, до самых кончиков пальцев. Внизу живота появился холодок.
— Отпустите, — сказала я сквозь сжатые зубы.
— А то что? — Димитрий еще сильнее прижимает к двери.
Атмосфера между нами накаляется, заряжая меня нехорошим предчувствием.
Он стискивает рукой мои тонкие запястья и поднимает над головой. Склоняется и легким поцелуем касается губами шеи.
— Ч-что вы делаете?
Опасность, опасность, опасность — заверещал красным сигналом мой мозг.
— Хочу показать тебе насколько ты ошибаешься.
Он издевательски не прекращает соблазнения, медленно прокладывая дорожку из поцелуев вверх по шее к губам.
— Я закричу, — дернулась, лихорадочно соображая, как освободиться, — отпустите.
Наши глаза встретились. И мне, показалось, что я увидела в них свое отражение — бледное, ошарашенное лицо.
И будто изголодавшийся зверь, Димитрий набрасывается на мои губы. Мне почти больно. Меня никто так не целовал — грубо, с напором. Еще мгновение, и я почувствовала соленый привкус крови.
И только хотела применить ногопашную с прицелом в пах, как перед глазами, будто произошла вспышка и я перенеслась в прошлое.
Вокруг образовалась холодная тьма и мелькающие фрагменты былой жизни, яркие картинки, словно запечатленные на фото важные события. Мелькнуло серьезное лицо отца, на пару секунд задержавшись. Еще вспышка. Счастливая Ника, держит за руку и тянет в сторону качели. Вспышка — мы с отцом едем в такси. Его руки трясутся, он старается спрятать эмоции, через силу улыбается и обнимает меня. Вспышка — к нам подходит человек в белом халате. Я сижу на лавке, пытаюсь понять его зашифрованный термин. Перевожу взгляд на снующих туда-сюда людей. Дальше подключенная к дыхательному аппарату тело сестры. Мне становится страшно. Хочу, чтобы она вернулась к нам. Потом я вижу Люси. Глажу ее по мягкой шерстке, говорю — киса красивая и вспышка. Я прошу вернуть Нику. Плачу и умоляю вернуть сестру в обмен на себя. Вспышка. Резко открываю глаза, и Димитрий прекращает поцелуй.
Мои ноги подкашиваются. И если бы шеф не держал меня, я бы упала на колени. В голове стоял шум — ровный, протяжной, как отголосок дальнего звона. Перед глазами его сосредоточенное и напряженное лицо. Мне плохо. Мне очень плохо. Меня сейчас вывернет наизнанку прямо на пол.
— Отпустите, — прохрипела, — не то стошнит, — и он выполнил просьбу. Димитрий сделал пару шагов назад.
Положив руки на колени, я согнулась пополам, глубоко вдыхая воздух. Блузка натянулась и сразу прилипла к спине от выступившего холодного пота. Что со мной происходит? Состояние, будто внезапно «накрыл вертолет», после неумышленного перебора спиртным.
Продолжая дышать, задерживая тем самым неприятный рефлекс, я услышала мужской смех. Он приближался.
— Катенька, милая, я обязательно позвоню, — сказал тот весельчак по ту сторону двери. Как же я хотела поменяться с ним местами и радоваться в добром здравии.
Дальше легкий толчок. Видимо он пытается войти в кабинет. Не меняя позу, отодвинулась. Посмотреть, кто пожаловал сил у меня не было. Чувствовала себя выжатой наполовину губкой.
— Димитрий, нам нужно погово… — мужской голос прервался. Он принадлежал Максиму Романовичу. — Что ты с ней сделал?
— Все рассказал, — раздался спокойный ответ.
Наступила тишина, нарушаемая только моим учащенным дыханием. Черт, я сейчас сдохну.
Перед глазами неожиданно появляются чьи-то руки. Они схватывают мои. Я вижу взволнованное лицо Максима Романовича. Тяжело сглатываю, закрываю глаза.
— Оля, посмотри на меня, — и снова открываю. Мой желудок вновь подкатывает к горлу. — Не сдерживай себя, полегчает, — одной рукой он перекидывает мои волосы на бок. Я неловко пытаюсь его оттолкнуть, но Максим упрямо находиться рядом. — Это резкий выброс энергии. У нас с Димитрием температура тела намного выше смертного. Реанимируя детские воспоминания, он тебя слегка перегрел. Это сродни тепловому удару. Скоро все будет хорошо.
Что за чушь он несет. Какой нахрен удар.
— Мне нужен свежий воздух, — прервала его, сиплым голосом.
— Понимаю. Терпеть будем до последнего да?
Мне, показалось, что в его глазах мелькнула улыбка.
— Угу. Неприлично тут…
Максим
