Книга Поиск - Дима Олегович Лебедев

обратно в кристаллы. И, если понаблюдать за происходящим со стороны, становилось ясно, что каждый всплеск кристаллической энергии знаменует новую вспышку точки. Или, наоборот— каждая вспыхнувшая точка является триггером для кристаллического выброса. Это было некоего рода сканирование в разных диапазонах. Кристаллический всплеск, натолкнувшись на что-нибудь в определённом диапазоне, обволакивал и перемещал это в кольцо компаса в определённую ячейку. Снаружи ячейки появлялось голографическое полотно с подробной информацией о перемещённом проявленном объекте. Информация носила, помимо текстовых данных, энергетический оттиск, который можно было запросить из ячейки, чтобы тотчас «опознать» и прочувствовать природу объекта или существа. Отдельным бонусом было то, что обруч с ячейками выявлял и причинно-следственные связи, которые могли сложиться при взаимодействии с той же сущностью или объектом. И, на основании этого, компас мог определить местоположение, куда следовало бы отправить тот или иной объект, ту или иную сущность или то или иное сознательное существо, которые выявлялись в результате поиска. Кажущаяся снаружи маленькой, ячейка изнутри представляла собой стягивающееся, расширяющееся и деформирующееся пространство. Это зависело, опять-таки, от своевременной необходимости и размеров поступивших «гостей» в ячейки-отели.

Поиск и сканирование компаса набирало обороты. Цен, всё ещё находящийся в центре этой нематериальной конструкции, изучал всё, что поступало в ячейки, а после своеобразными жестами кистями отправлял «инородности» по своим мерностям либо мирам. При этом, он руководствовался их вибрационной составляющей, чтобы не закинуть объект или существо туда, где разница в частотах будет велика и в лучшем случае вызовет некоторый раздрай, а в худшем — аннигиляцию отправленного или, наоборот, уничтожению тех, к кому мог теоретически переместиться «неожиданный пассажир». Представлять это и думать в этом направлении не хотелось. Он просто искал местА (если они не определялись сразу), совпадающие с внутренней сутью найденных существ и перекидывал их туда. В некоторых случаях, когда попадались более разумные сущности, они сами входили в резонанс с устройством ячейки и выбирали своё место назначения, правда, ячейка проверяла совместимость посланца и места, куда он направляется, а также считывала его намерения и пожелания относительно места прибытия. Это позволяло избежать многих нежелательных последствий. Цен, закончив с «переправкой» тех ячеек, где требовалось его внимание, спроецировал дубль компаса, сжав его до миниатюры размером с теннисный мяч. Миниатюра причудливо крутилась, создавая впечатление птенца, который учится летать, активно и хаотично размахивая маленькими крылышками. Он кинул её Перу, который без слов понял, что от него требуется: миниатюра по лучу была передана землянину, где благополучно развернулась в его полях.

***

Землянин, всё ещё неся в себе кое-какое сопротивление, правда, уже не так ярко выраженное, внутренним взором увидел, как в его полях разворачивается описанный выше компас. Он — компас — также, как и его прародитель (первозданный компас с корабля), стал вращаться, кое-где движениями напоминая раскачивающийся маятник, кое-где мельницу, а кое-где хаотичный танец лопастей странного механизма. Струны, которые тянулись к наконечнику-кристаллу, имели световую структуру, но, вместе с тем, создавалось ощущение, что они способны уплотняться и создавать звук из окружающего пространства. Помимо вращающегося ячеистого обруча, который являлся их истоком, они вращались и по его радиусу: одна сторона в одном направлении, а другая— в другом. От кристалла к кристаллу тянулась центральная струна, проходя через центр обруча. От самих кристаллов теперь лился рассеянный прозрачный свет, который образовывал сферу, диаметром которой была струна, протянутая от кристалла к кристаллу. В самом центре этого круга образовался ещё один кристалл, от которого вверх и вниз отошли лучики— к Земле (к её кристаллу) и безграничному космосу, а дальше— к Единому Источнику всего и вся. По этому лучику компас-шар мог закручиваться ещё в двух направлениях и скользить вверх и вниз, создавая вихревые потоки. Из центра компаса вышел ещё один луч— теперь горизонтальный, — который также распространился на безконечную даль этой плоскости. Он, со своим перекрёстным собратом (а может и сестрой — кто знает) могли менять своё положение в пространстве — каждый в своей плоскости— и в нужный момент фиксироваться, переходя в устойчивость и уплотняясь по мере необходимости. За счёт возможности к уплотнению-разуплотнению, этот артефакт мог проявляться в разных слоях реальности и мерности одновременно, что трудно было переоценить, если руководствоваться его назначением — поиском. Все эти качества вкупе играли важную роль, а сфера, которая образовалась от краёв кристаллов, тоже несла в себе некоторые функции: устойчивая защита от любых инвазий, кражи, перепрошивки, переделки и прочих угроз — было первое, на что «способна» была сфера. Её мембрана являлась ещё и полем, собирающим и фильтрующим информацию из пространства, что упреждало любые хаотичные перекрёстные волны из окружения. Землянин видел, как компас расширяется и выходит за пределы его и дома, в котором он живёт. Он, достигнув нужной высоты и размеров, стал сканировать и собирать всё, что могло послужить в дальнейшем для любых, ещё даже не сформированных на идейном уровне целей. Расширившись и удалившись, сфера оставила на своём месте ещё одну свою копию— видимо, она была способна дублироваться множество раз, — которая обосновалась в пространстве, где жил землянин.

***

— Смотри, что там происходит! Нужно его вытаскивать. — Это уже слишком. Собираем все его осколки. Растерял по мерностям. — Цен развернул перед собой интерактивную объемную карту, но её вид лишь отдалённо напоминал земную топографическую модель — она больше походила на спектр разнящихся по цвету и свечению форм, которые составляли единую картину. Иначе говоря: это была многослойная модель выбранного кусочка пространства, которым оперировал Цен. Он — Цен — то и дело «изолировал» отдельные части, вырывал их из общей канвы, затем вертел, видоизменял, увеличивал и прогонял сквозь полупрозрачную мембрану светло-бежевого оттенка. После таких «прогонов», из такого отдельно взятого кусочка, как труха выпадали различные частички непонятного происхождения. И, в конце концов, к его руке примагничивались — или стягивались — те самые «осколки», о которых говорил он с Пером, но очищенные и отполированные до первозданного лоска и блеска— до своего первозданного состояния. Осколки разительно отличались от всего, что представляли собой остальные объекты интерактивной карты— это были небольшие частички, напоминающие цветное стекло, отдающее неоновым светом; другие представляли из себя пучки очень концентрированного света, будто бы специально сжатого до самой маленькой формы; третьи выглядели как разнообразные кристаллы; четвёртые были как что-то бесплотное и вибрирующее и, если не знать про подобного рода «осколок», то можно очень легко упустить его из вида. Заметить его можно было только почувствовав «внутренним ухом» или «внутренним глазом»— его форма походила на вибрирующий в закатном или раскалённом от солнца воздух.