сторона в целом готова была удовлетворить территориальные претензии Москвы, хотя и надеялась выторговать хоть небольшие уступки для поддержания престижа республики. Взамен в Варшаве ожидали от России активных действий, которые бы полностью парализовали военный потенциал Крымского ханства. На формирование этой позиции в немалой степени повлияли папская и австрийская дипломатии, которые не только оказывали давление на королевский двор, подталкивая его к союзу с Россией, но и предпринимали собственные дипломатические усилия в русской столице[95].
14 мая 1684 г. в Москву торжественно въехали австрийские послы С. Блюмберг и И. Жировский, которые были направлены в Россию одновременно с переговорами по созданию Священной лиги в Линце. Блюмберг и Жировский объявили В. В. Голицыну и его товарищам, что готовы заключить с Россией антитурецкий союз и от имени австрийского императора Леопольда I, и от имени польского короля Яна III Собеского. В Вене рассчитывали, что русские войска будут действовать на черноморском направлении, организовав поход на Азов, а на Крым отправят запорожских казаков в сопровождении «пеших» полков. Австрийские дипломаты выразили также готовность посредничать в заключении мира между Москвой и Варшавой, но официальных полномочий не предъявили. Российская сторона твердо отстаивала ранее сформулированную позицию: союз может быть заключен только одновременно с Вечным миром, по которому будут признаны ныне существующие русско-польские границы.
Пытаясь переубедить русскую дипломатию, Блюмберг и Жировский предлагали заключение отдельного русско-австрийского союза, без участия Польши, но Голицын вновь отказал, потребовав гарантий от «цесаря», что Речь Посполитая заключит Вечный мир. Таких гарантий австрийцы дать не могли. В июне 1684 г. они покинули русскую столицу. Отказывая Австрии в посредничестве между Польшей и Россией и заключении отдельного союза с Веной, В. В. Голицын подталкивал австрийскую дипломатию убеждать Яна Собеского принять условия Москвы[96].
В апреле 1685 г. в Москву прибыл гонец от императора Леопольда I И. И. Курц с сообщением, что «цесарь» готов содействовать заключению Вечного мира между Россией и Речью Посполитой, которая склоняется к его подписанию «на пристойных статьях». В задачу Курца входило и налаживание отношений между Святым престолом и Москвой. Он передал в Посольский приказ грамоту папы римского Иннокентия XI с официальным объявлением о заключении Священной лиги и призывом к царям присоединиться к ней. Курц уверял, что царский титул в послании написан в соответствии с выдвигавшимися ранее российской стороной требованиями и сообщал от имени папы, что Святой престол будет добиваться смягчения позиции польского короля в отношении России. В Посольском приказе, правда, в последний момент отказались дать ответную царскую грамоту на имя Иннокентия XI, но это не заставило Вену и Рим отказаться от давления на Яна Собеского с целью принятия им территориальных условий, выдвигаемых Россией[97]. Папский нунций в Речи Посполитой Опцио Паллавиччини еще осенью 1684 г. пытался добиться этого от польского короля. Решение о снаряжении польско-литовского посольства в Россию летом 1685 г. также было принято не без его усилий[98].
Таким образом, события второй половины 1683 — первой половины 1684 г. показали России, что вступление в антиосманскую коалицию вполне реально. Более того, Москва являлась для Вены и папского престола достаточно желанным партнером по Священной лиге, учитывая регулярные действия крымских и белгородских татар на венгерском и польском театрах военных действий. Даже несмотря на неудачу Андрусовских переговоров 1684 г., в Москве могли надеяться, что достижение взаимоприемлемого соглашения с Варшавой возможно в обозримом будущем. В этих условиях русская дипломатия посчитала возможным частично попытаться усилить свои позиции в отношениях с Портой и особенно Крымским ханством.
Россия, Турция и Крым в 1683 — начале 1685 г.
После поражения под Веной политика Османской империи в отношении России смягчилась, поскольку султанский двор опасался ее возможного присоединения к Священной лиге. Об этом свидетельствовал более теплый прием в Турции подьячего Алексея Васильева, который отправился туда в 1683 г. Так же как и его предшественник, М. Тарасов, он должен был требовать учесть мнение русского правительства в вопросах касательно Запорожской Сечи, земель между Южным Бугом и Днестром и др. В грамоте султана Мехмеда IV, привезенной в Москву Васильевым в августе 1684 г., Порта уверяла в своем намерении нерушимо соблюдать мир, однако в просьбе Москвы пересмотреть невыгодные для нее положения мирного договора было отказано[99].
В отношениях с Крымом русская сторона также настаивала на пересмотре не устраивавших ее статей Бахчисарайского и Адрианопольского договоров. 28 марта 1684 г., ознакомившись с информацией о переговорах гетмана И. Самойловича с посланником крымского хана Хаджи-Гирея, правительство предписало гетману направить к хану своего представителя. Последний должен был убедить Хаджи-Гирея, чтобы турецкий султан «уступил им, великими государем на той стороне Днепра земли по Днестр или б по Бог или хотя по самой последней мере по Рось реку и по урочища, как неперед сего написано было о том в наказе Василью Тяпкину, да чтоб и запорожцом против прежняго во всяких добычах допускали чинить свободной промысл и проход безо всякого отягчения в пошлинах и в ымании добычи половины»[100].
В условиях понятного миролюбия Порты, которая терпела поражения в боях с союзниками по Священной лиге, в русской столице взяли курс на ужесточение позиции в отношении Крыма. Это намерение русского правительства окончательно определилось осенью 1684 г., после переговоров с Польшей и Австрией, в ходе подготовки новой крымской «размены» — операции по обмену годовыми посланниками и передачи направлявшимся в Крым русским дипломатам новой казны для хана. В указанные годы она проходила под Переволочной, сотенном центре на территории Полтавского полка. Важность событий размены зимы 1684/85 г. и отсутствие даже кратких ее описаний в историографии[101] заставляет нас уделить ей несколько страниц в данной главе.
Царские указы об очередной посольской размене под Переволочной появились в августе 1684 г. Крымские послы в Москве — Дербиш имельдеш-ага, Умер-ага и Бурю-челибей должны были отправиться домой в сопровождении русских дипломатов — стольника Евдокима Савина сына Языкова и неназванного подьячего, тогда как русские посланники И. Протопопов и Д. Парфеньев вместе с новыми крымскими посланниками — прибыть в Москву. Организацию размены, в том числе передачу крымской стороне казны, предполагалось поручить окольничему и воеводе Белгорода князю Дмитрию Нефедьевичу Щербатову. 7 сентября Щербатов выехал в Ахтырку во главе направленного на размену отряда[102].
К октябрю в Москве окончательно определились с решением о прекращении миссии русских годовых посланников в Крыму и татарских в Москве. Более-менее точную дату и официальные мотивы такого решения мы знаем благодаря отпуску царской грамоты к гетману И. Самойловичу от 14 октября 1684 г., в которой они были изложены. Гетмана
