Премьер Снегирь?
Глава администрации Требухович?
Зам главы администрации Пушкевич?
Пресс-секретарь?
Начальник охраны?..
Кандидатур хоть отбавляй. И у каждого есть мотив ненавидеть или бояться Батьку. Кроме, пожалуй, главного телохранителя. Тот честно тянет службу.
А его подчиненные?
Какие гарантии можно дать за каждого из нескольких сот офицеров?
Люди-то разные…
Президент тяжело опустился в кресло.
Звонивший говорил по-русски. Немного странно для убежденного патриота-националиста. Если он, конечно, националист. Ладно, это не главная проблема… Основное – требование о добровольной отставке.
Им обязательно нужно соблюсти внешнюю легитимность перехода власти. Иначе попробовали бы устранить физически, заранее не предупреждая. Любой человек смертей, включая и Президента. По статистике служба безопасности первых лиц предотвращает только семь процентов покушений. Остальные девяносто три заканчиваются убийством или тяжелым ранением охраняемой персоны.
Батька размял ладонями щеки.
Отречение – это одна сторона. К варианту его отказа они тоже готовы.
Атомный удар маловероятен. Скорее. даже если принять за основу существование ядерных устройств, его лично все же попытаются ликвидировать. К ракетной атаке можно прибегнуть только в самом крайнем случае. Нажатие кнопки означает постановку всех участников за рамки закона. С террористами, использовавшими оружие массового поражения, никто из лидеров государств разговаривать не станет. Нужна незамаранная убийствами персона.
Судя по всему, такой человек есть.
И он рядом с Президентом. Не обязательно тот, кому перейдет власть, но тот, кто сможет эту власть реально взять. Из рук Батьки или возможного преемника – это не столь важно…
Президент сцепил руки и мрачно уставился в пол.
Вариантов два.
Поддаться на шантаж или драться. И в том, и в другом случае ему предстоит погибнуть. Уйдя с президентского поста, он не проживет и трех дней. Глупо верить в обещания террористов сохранить ему жизнь.
Умереть не страшно. Хуже всего то, что его смерть ничего не дает. При одном варианте погибнут десятки тысяч ни в чем не повинных людей, при другом – его страна будет поставлена на колени. Намерения шантажистов понятны. Смена Президента – изменение экономической политики – ориентация на других международных партнеров – фактическая потеря государственности… Метод не нов.
Батька поймал себя на мысли, что почти не волнуется.
Интуитивно он был готов к чему-то подобному, просто не знал, в какой форме его однажды поставят перед выбором. Все к этому шло. Недовольство США, правозащитная истерия внутри республики, санкции Совета Европы, мелкие диверсии в промышленности и в сельском хозяйстве, невыполненные обещания России, возня в собственном правительстве, интриги главы администрации, активизация выступлений основного «демократа» Серевича и курируемой им газетенки «Народная доля»…
Количество перешло в качество.
Подонки объединились и выставили ультиматум.
Президент посмотрел на часы.
Пять минут четвертого.
Что ж, сегодняшний рабочий день начнется раньше, чем обычно.
Но позиции без боя он сдавать не намерен…
* * *
Рокотов попробовал ногой прочность идущих вдоль стены электрических кабелей в толстой оплетке и убедился в том, что по ним он легко может взобраться аж до самого потолка тоннеля. Базу строили на совесть – каждый провод пустили по отдельному гидроизолированному желобу, подвесив на вбитые в бетон мощные стальные крючья. За тот десяток лет, что подземные помещения не использовались, на металлических поверхностях не появилось ни единого пятнышка ржавчины.
Владислав вздохнул.
«Эту бы энергию – да в мирных целях… Например, на строительство жилых домов. Тех средств, что сюда вбуханы, вполне хватило бы на обеспечение квартирами всех нуждающихся. А так – и базу бросили и деньги зазря израсходовали. Причем тому же Луке ничего не сказали… Он бы, я думаю, нашел применение этому комплексу. Разместил бы здесь какое-нибудь производство. После вывоза ракет, разумеется… Но нашим чиновникам-»демократам" делиться западло. Пусть лучше сгниет, обрушится, лишь бы никому не досталось, раз за это взятку не получить…" Ситуация с законсервированным подземным объектом полностью повторяла происходящее с тысячами подобных сооружений по всей России. Оставленные за ненадобностью военные городки, огромные ангары и бомбоубежища не передавались рачительному хозяину, могущему использовать их с коммерческой выгодой, а ставились на баланс местных администраций, исповедовавших принцип «собаки на сене» – и сами не используют, и другим не дают. Что было вполне объяснимо – чиновники имели свой процент от сдаваемых в аренду производственных площадей и не желали уменьшать свои доли в результате того, что на рынок одномоментно поступили бы десятки миллионов квадратных метров дешевых складов, цехов и жилых помещений.
Военные объекты ветшали и разворовывались местными жителями, с каждым годом их коммерческая привлекательность падала, а вопрос об их использовании так и оставался нерешенным. Губернаторы и мэры, сидящие буквально на золотой жиле, были заняты более насущными проблемами – интригами, дележкой остатков госсобственности, устройством на необременительную государственную службу своих многочисленных и вороватых родственничков.
И так повсюду и по любому вопросу. Положение изъятых из оборота армейских объектов ничем не отличалось от ситуации в промышленности в целом. Руководство страны и регионов меньше всего интересовало разумное ведение хозяйства – силы бюрократического аппарата концентрировались на направлениях исключительно личной выгоды, без оглядки на то, что через десять-пятнадцать лет украсть будет нечего. Рокотов еще раз вздохнул, поправил ремни рюкзачка и свернул в очередной узкий боковой проход.
* * *
Когда Президент России решал, что ему сегодня не нужно ехать в Кремль, завтрак подавали на восточной веранде подмосковной резиденции.
Вот и в этот раз к половине десятого утра на круглый столик были выставлены мисочка с овсяной кашей, мед, стакан слабого чаю и блюдце с тонко нарезанным хлебом «Здоровье». Рядом на отдельном квадратном подносике лежали таблетки. Две оранжевые, для укрепления сердечной мышцы после перенесенной недавно операции по шунтированию, одна белая для стабилизации прыгающего давления и прозрачная капсула дорогущего швейцарского средства, предназначенного исключительно для пожилых людей и, как обещал производитель, значительно улучшавшее его мозговую функцию.
Насчет последнего средства Президент сомневался, ибо, сколько ни принимал швейцарский препарат, ни память, ни быстрота мышления не изменялись. Возможно, потому что разработчики не рассчитывали на пациентов, подорвавших свое здоровье неумеренными дозами горячительных напитков. Российский Президент, имевший печень с «пробегом» в десять тысяч литров водочки, на нежный швейцарский медикамент почти не реагировал.
