не видела человека за окном, видимо, оно было достаточно высоким.
— Элоиза… а в чем я поеду? – я засуетилась, снова встала с кровати и аккуратно подошла к столику у зеркала, где лежала синяя шляпка. На стуле висело платье, тоже синего цвета, с оборками по груди, воротником стоечкой. Я коснулась его и снова заглянула в зеркало. Девушка не менялась. Это была все та же молодая светлокожая брюнетка.
— Давайтея помогу, - Элоиза помогла надеть платье, потом вынула из шкафа ботиночки. Пока она завязывала их на моих ногах, мне удалось рассмотреть, что действительно подошва одного из них была потолще на пару сантиметров. Коричневые, кожаные, с заостренными носами. Они не были новыми, скорее всего, хозяйка носила их чаще остальных. Каблучок был небольшим, и это меня порадовало.
— Я сейчас, - спохватилась я и аккуратно, стараясь не топать, прошла в уборную. Там я увидела расческу и мыло. Голова чесалась страшно. Я знала, что помыть меня было просто нереально за прошедший день: ведь войти могли в любую минуту. А ночью Элоиза, несущая нагретую воду, могла привлечь внимание сержанта.
Быстро оправившись, я прихватила мыло и расческу и вышла. Моя подельница, заметив в руках эти предметы, хлопнула себя по бокам.
— О! Как же я не подумала об этом, - выхватила у меня из рук и то, и другое, открыла появившийся за время моего отсутствия на столике саквояж размером с коробку из-под обуви и бросила их внутрь. - Еще это, - она пошарила в карманах и вынула мешочек из бархатной ткани. — Это принадлежало вашей матери. Что-то вы сможете продать, а что-то оставить в память о ней, - отвлекшись на шорох за окном, Элоиза сначала думала бросить мешочек в саквояж, но потом осмотрела меня и, вынув из выдвижного ящика стола портмоне, прицепила его к поясу и положила мешочек туда.
— Спасибо, дорогая Элоиза. Знай, что я очень буду ждать твоего приезда, - я обнимала ее, а она торопливо закалывала мне волосы.
— Шляпка спрячет вашу голову. Она уже не в моде, но скроет все огрехи.
— Пора идти, - голова Оскара появилась за окном, и служанка подтолкнула меня к нему. Усадила на подоконник, подняла ноги и перекинула их в темноту.
— Ловите ее, мистер Брекстон. И берегите, берегите пуще своего глаза! – успевала шептать моя заступница.
Я почувствовала на своей талии руки, как только меня столкнули с подоконника. Высота была и правда достаточной, чтобы свалиться мешком.
Оскар поставил меня на землю и принял у Элоизы саквояж. А я впервые увидела дом снаружи. Осматриваясь беспрестанно, наклонившись, чтобы слиться с невысокими молодыми яблонями, мы бежали куда-то в темноту от слабо освещенного окна, за которым стояла моя Элоиза. Мы молчали, а я боялась даже часто дышать. Ноги работали сами, хоть я этого и боялась, думала об этом моменте весь прошлый день и всю ночь.
Добежав до ограды, я обернулась. Одноэтажный, но довольно внушительных размеров особняк был позади. В темноте сейчас трудно было рассмотреть детали, но я видела то окно, за которым оставила Элоизу. Оно все еще светилось, и от этого радость от всего происходящего несколько размывалась грустью.
Скрипнула высокая кованая калитка, как только мой напарник толкнул ее. Оскар присел возле столба и притянул меня к себе. Мы затаились буквально на пару секунд, а потом встали и вышли на улицу. Было тихо и темно, но даже в полной темноте я легко рассмотрела двух-трехэтажные дома по обе стороны мощеной камнем дороги. Чуть дальше, метрах в двухстах, что-то выделялось из кромешной тьмы. Оскар, указав именно туда, потянул меня за собой. Бежать было нельзя: подбитые каблуки обязательно стучали бы по камню. И он это понимал. Мы держались возле заборов, шли на цыпочках в тени деревьев, нависающих над высокими оградами.
Лошадка, впряженная в коляску со смешным колпаком, похожим на те, что я видела на детских колясках или в фильмах, фыркнула, переступая с ноги на ногу.
— Наконец-то, - голос спрыгнувшего с нее мужчины не шептал, и мне это резануло по ушам. Высокий, с аккуратной бородкой, в темном френче и котелке, как носили герои из фильма «Гордость и предубеждение».
— Я помогу, - Оскар помог забраться в коляску, подал мне саквояж и уселся сам. Незнакомец сел за вожжи, и мы тронулись.
— Мистер Оскар… Я же уже говорила вам, что я ничего не помню: ни вас, ни даже Элоизу. Я не знаю, где мы и какой нынче год. Но я знаю, что вы не едете со мной, а значит, мне не у кого будет узнать все это, - я наконец, подняла на него глаза и увидела на его лице искреннюю озабоченность.
— Это мистер Лоуренс. Леопольд Лоуренс, - указал Оскар на мужчину.
— Можно просто Лео. Лучше вам привыкнуть называть меня Лео, - усмехнувшись, вступил в разговор с виду неприступный незнакомец. - Ведь мы с вами будем считаться братом и сестрой. Там, куда мы отправимся, нет будущего, мисс Виктория. Как и у вас здесь. Но там вас точно никто не станет искать. Я строю железную дорогу. И как только участок будет закончен, мы сдвинемся, и городок перестанет существовать. Их называют «Ад на колесах», но там вполне сносно, если не лениться и обустроить свой быт, - этот незнакомый Лео очень тепло говорил о месте, которое, по его словам, временно. Голос его был молодым, он изредка оборачивался, но я никак не могла хорошенько рассмотреть его лица.
— Мистер Лео, я благодарна вам… - только и нашлась я, что ответить, но потом зачем-то добавила: - А почему эти поселения не остаются там?
— Нет ничего, что держало бы их там, мисс Виктория. Людям попросту негде будет работать, как только участок будет закончен.
— Я поняла вас. Значит, они скитаются от участка к участку?
— Да, и я вместе с ними. За пару недель до окончания мы выбираем участок дальше,
