в августе, фронт все ближе и ближе подкатывался к Донбассу. Враг бомбил Мариуполь и Сталино. Гитлер подгонял своих генералов: «Быстрее, быстрее! Мы должны овладеть Восточным Руром до наступления зимы. Германии нужны его промышленные ресурсы»
Но гигантская бронированная и механизированная лавина забуксовала, наткнувшись на бетон воли и решимости бойцов Красной Армии. Да, мы не обладали еще мощными танковыми силами, не имели еще надежного воздушного прикрытия, но у нас было неодолимое желание биться до конца за свою свободную Отчизну. Сталинская область в трудные месяцы обороны послала 10 тысяч человек на помощь регулярным частям. Маршал Советского Союза С. М. Буденный обратился в обком с просьбой срочно построить 5 — 6 бронепоездов, необходимых для защиты мостов и переправ. Партия призвала рабочий класс проявить все свое умение — и он совершил невозможное: боевые соединения получили 18 оснащенных и укомплектованных личным составом бронепоездов. В это же время в глубь страны уходили эшелоны с демонтированными машинами и оборудованием заводов, шахт, фабрик.
Бюро обкома заседало каждый день. Назначались командиры истребительных батальонов для борьбы с вражескими парашютистами и диверсантами. Готовилось глубоко законспирированное подполье. Утвержда-ли секретарей горкомов и райкомов, руководителей партийных групп. Определяли места для скрытого размещения продовольствия, одежды, оружия, боеприпасов. Выбирали явочные и конспиративные квартиры. Борьба предстояла в тяжелейших условиях: область не имела лесных массивов и естественных укрытий. Это обусловливало создание небольших партизанских отрядов, мелких подпольных групп и диверсионных ячеек для совместного выступления против оккупантов и их пocoбников.
Были составлены специальные инструкции для подпольщиков. Они опирались на указания Центрального Комитета партии и учитывали опыт борьбы в годы, предшествовавшие Великой Октябрьской социалистической революции и в период гражданской войны. Разработаны памятки для проведения политико-пропагандистское работы среди различных слоев населения.
И усилия не пропали даром. Люди, приходившие из-за фронта, рассказывали о первых делах подпольщиков о первых листовках и диверсиях, о саботаже и неповиновении захватчикам. В Сталино, Макеевке собирали население на так называемые митинги. Немецкие ораторы усердствовали, расхваливали военные победы рейха, заманчивое будущее без большевиков и Советов. А в это время карательные органы расправлялись с патриотами. Они пытались противопоставить коммунистов, комсомольцев, советский актив всему народу. Донбассовцы стали смеяться над фашистскими пропагандистами, избегали сборищ, хотя их сгоняли под угрозой оружия.
Там, где оккупанты уничтожали подполье, рождались новые патриотические группы. Вчера еще скромные, мирные и тихие люди становились грозными мстителями. Это было свободное волеизлияние народа, народа-борца, народа-патриота, воспитанного Коммунистической партией.
Как Леониду Георгиевичу хотелось узнать имена мужественных и смелых! Выразить им слова благодарности и восхищения.
Но из городов и сел, оккупированных врагом, приходили и тревожные вести. В областном центре каратели напали на след Куйбышевского райкома партии, расстреляли руководителя Петровской группы подпольщиков Ивана Косминского, нет связи со Сталинозаводским и Центрально-Городским райкомами. Погибли оставленные для подпольной борьбы коммунисты в Мариуполе и Макеевке. Из члeнов подпольного обкома в тылу врага остался лишь Семен Николаевич Щетинин. Он обосновался в Горловке и прислал связника, который доложил, что Щетинин установил контакт пока только с красноармейскими и горловскими товарищами. Явки в областном центре провалены. Нужна помощь Большой земли...
И вот из-за линии фронта появился еще один человек.
Через два дня в Лисичанске в особняк командующего фронтом генерала Р. Я. Малиновского вошли два капитана — Шумко и Шведов. В угловой комнате с окном, выходившим на Донец, их ждал Мельников.
Шумко постучал в дверь и попросил разрешения войти.
— Товарищ секретарь обкома партии,— начал было он докладывать, но Леонид Георгиевич прервал:
— Здравствуйте, товарищи.
Он подал каждому руку и предложил сесть.
— Мне приказано оставить вас вдвоем,— сказал Шумко и вышел.
Шведов сел на свободный стул напротив Мельникова.
— Я с ним познакомился в Сталино,— заговорил Александр Антонович, глядя в лицо секретарю обкома.— Он изменился с тех пор... Да, нелегкая служба у Шумко, На той стороне оставил людей, словно частичку собственного сердца оторвал. Что с ними — не знает. Железные нервы нужно иметь.
— И все же в тылу врага труднее,— отозвался Мельников.
Шведов, должно быть по привычке, поднес к голове руку и взбил смоляной по-мальчишески дерзкий чуб.
— Нравственные, моральные испытания тяжелее физических,— ответил он.— Во всяком случае, так думается мне. Когда добирался сюда, казалось, упаду где-нибудь в посадке голодный и больше не подымусь. Но подумаю, что меня ждут,— откуда только силы брались. А вот неизвестность изнуряет душу. Знаете...— Шведов не договорил. На глаза набежала грусть, они повлажнели. Ему вспомнилась семья. Здесь, в штабе, о ней ничего не знали. Оставалась слабая надежда на то, что Мария с детьми эвакуировалась далеко в тыл. Высказать свою тревогу секретарю обкома? Нет. Это его личное... Он положил сжатый кулак на стол и заговорил снова: — Знаете, что парализует волю там, за линией фронта? Страх. Страх перед фашистской армией, страх за свою жизнь... Идейная убежденность — вот сила, которая ведет на борьбу и смерть.
Мельников невольно подался вперед — это были его мысли. Но их высказал разведчик, своими словам тихо, даже обыденно.
— А что в Мариуполе? — спросил Леонид Георгиевич.
Капитан встал со стула, сделал несколько шагов к двери и обратно. Мельников наблюдал за ним. Нет, Шведов не волновался, он был сосредоточенным, задумчивым, словно мысленно перенесся в приморский городок, где остались его друзья, отдаленные не только километрами, но и огненной стеной фронта и смерти.
Шведов сел снова. Заговорил спокойно, приглушенно:
— Мариуполю тяжело. Фашисты ворвались в город неожиданно. Я был там. Во дворе горкома рвались бомбы, когда заседало бюро. Не успели выехать депутаты Верховного Совета Украины Пузырев и Макар Мазай. Они прячутся.
— Известные сталевары и мужественные люди,— отозвался Мельников.— Предлагали им выехать заранее. Отказались. «До последнего дня буду варить сталь»,— заявил Мазай.
Шведов опять поднялся со стула и уже не садился до конца беседы. То подходил к окну, то стоял посреди маленькой комнаты. Чуть приглушенно рассказывал о виденном. Оккупанты взорвали плотину на речке Кальчик, и Мариуполь лишился пресной воды. Горожане роют колодцы во дворах, но грунтовые воды соленые. Хозяином мариупольских заводов стала фирма «Крупп фон Болен» — основной поставщик вооружения в гитлеровском рейхе. На
