композицию.
И лишь когда я накрыл ладонью струны, Звонарёв махнул рукой и сказал:
— Очкастый, поди сюда…
Глава 4
Оконные стёкла вздрагивали под давлением усилившейся на улице вьюги. Шторы едва заметно покачивались на сквозняке, словно на окнах неплотно закрыли форточки. Сквозь плотную ткань в кабинет литературы проникал рассеянный желтоватый свет, освещал повернутые в мою сторону лица десятиклассников и лица замерших около учительского стола солдат. Я встал — хрустнул коленными суставами. Поправил очки. Сжал в руке гриф гитары, окинул взглядом сидевших на полу школьников. Отметил, что по щекам Лидочки Сергеевой уже не текли слёзы. Заметил злой взгляд Наташи Кравцовой. Посмотрел на бледные лица Васи Громова и Лёни Свечина (парни будто бы одинаково страдали от ран). Заметил матовый блеск не прикрытых тканью коленок Оли Ерохиной.
— Очкастый, подойди к нам, — повторил Звонарёв.
Он ткнул в моём направлении стволом автомата, словно указкой. Военнослужащий шаркнул ногами по полу — на шаг отодвинулся от стола. Сжимал рукоять АКМ.
Я повернулся к одноклассникам спиной. Медленно и плавно чуть отставил в сторону руку с гитарой. Вторую руку поднял на уровень груди, развернул её ладонью к солдатам.
Пробормотал:
— Иду.
Крохотными шагами добрался до стола. Отметил, что Новиков встретил меня с гранатой в руке, а Звонарёв пальцем накрыл спусковой крючок. Растянул губы в улыбке и подумал: «Параноики».
— Берёте меня в Лондон, пацаны? — сказал я.
Остановился около стола, поставил на пол гитару, сложил руки на головке грифа. Очки снова перекосились, но я к ним не прикоснулся. Представил, как выглядел сейчас со стороны — мысленно сплюнул.
— Берём, — сказал Новиков. — Нам-то что? Лондона на всех хватит.
Он запрокинул голову, смотрел на меня снизу вверх.
Звонарёв указал стволом на мой подбородок.
— Что там у тебя за способ? — спросил он.
— Это… пацаны…
Я указал на почти пустую бутылку «Русской».
Сказал:
— … Можно мне глоток? Для храбрости. А то руки дрожат.
Показал солдатам чуть шевелившиеся пальцы моей правой руки. Военнослужащие не улыбнулись. Новиков придвинул ко мне бутылку, звякнул об неё гранатой.
Я снял крышку, сделал глоток — водка показалась совершенно безвкусной. Скривил губы, прижал к ноздрям руку. Новиков выдернул бутылку у меня из руки.
— Пацаны, нам надо купить билеты на самолёт, — сказал я.
Солдаты переглянулись.
— Это и есть твой «способ»? — спросил Новиков.
Я кашлянул. Заглянул в автоматное дуло. Дёрнул плечом.
— Вы не поняли, пацаны, — сказал я. — Фишка в том, что с билетами мы попадём на борт самолёта официально, по всем правилам. Как обычные пассажиры. И нас оттуда никто не прогонит.
Посмотрел на солдат.
— Понимаете? — спросил я. — Внутри самолёта английская территория. Мы окажемся там законно. И нас оттуда не достанут ни кгбэшники, ни даже финны. И англичане не прогонят.
Развёл руками — ствол автомата дрогнул.
— Билеты… и всё? — спросил Звонарёв.
Новиков хмыкнул.
Я покачал головой.
— Это не всё, пацаны.
Вновь опёрся о головку гитарного грифа.
— Без советских заграничных паспортов билеты нам никто не купит и не продаст, — сказал я. — Понимаете? У вас есть такие паспорта? Сомневаюсь. У меня так его точно нет.
Взглянул на бутылку «Русской» — Новиков тут же придвинул её к себе.
— Но заграничные паспорта, — сказал я, — это не всё, что нам нужно. Даже с паспортами в Англии мы никому не будем нужны. В любой момент нас могут попросить покинуть территорию.
Повёл плечом, спросил:
— А что вы хотели? Капитализм. Товарно-денежные отношения: ты мне — я тебе. Это вам не от каждого по способностям и каждому по потребностям. Но мы с вами можем им кое-что дать в обмен на политическое убежище.
Я улыбнулся и добавил:
— Кое-что очень для них ценное!
Замолчал, посмотрел в глаза сперва Новикову, затем его напарнику.
— Что? — спросил Звонарёв.
— Мы можем привезти натовцам командира Рудогорского погранотряда полковника пограничных воск КГБ СССР, — сказал я. — Вы только вдумайтесь в эти слова: дадим им настоящего полковника КГБ!
— И как мы его…
Новиков не договорил — взглянул мимо меня: на сидевших около стены с классной доской школьников.
— Правильно, — сказал я.
Указал пальцем в пол.
— Там, внизу, сидит тот, кто станет нашей пропиской в Лондоне: полковник Кравцов, — заявил я. — Всего-то и нужно: доставить его в самолёт до Англии. И будет нам счастье! Понимаете меня, пацаны?
Я снова посмотрел на лица солдат — поочерёдно.
— Кравцова? — переспросил Звонарёв.
Он недоверчиво хмыкнул, скосил взгляд на лицо своего напарника.
Новиков сощурил глаза, почесал гранатой щёку.
— А что тут сложно-то? — спросил я. — Проблема только в паспортах. Понятия не имею, как долго их делать. А вот с полковником я никакой проблемы не вижу. Кравцов уже здесь. А у нас его дочь.
Не обернулся, но ткнул большим пальцем себе за спину. Откуда послышался возмущённый Наташин крик: «Крылов!..» Вася Громов вслух назвал меня не Котёнком, а самкой собаки.
— Всех заложников мы всё равно не увезём, — сказал я. — А в самолёт возьмём только Кравцова и его дочь: мне так кажется. Лишние там ни к чему. Поэтому нам нужен полковник и пять паспортов…
Один за другим сгибал пальцы на правой руке.
— Вам два паспорта, паспорт для меня, и по одному для полковника и его дочурки, — перечислил я. — Все вместе зайдём на английскую территорию. Там и останемся. Вот так вот: ничего сложного. И уже завтра мы с вами преспокойно полюбуемся Биг-Беном!
Опустил руки, провёл пальцем по струне — та дрогнула и тихо простонала.
Сказал:
— Полковника обменяем на нескольких девок. Всё равно к автобусу мы всех не уведём. Я уже прикинул: пятеро точно сами не пойдут. Вот в обмен на них потребуем паспорта и полковника. А в придачу к девчонкам отдадим раненого: не тащить же его с собой на руках.
Новиков ухмыльнулся, посмотрел мне в глаза.
— Очкастый, ты же сам говорил, что у того паренька важный папаша, — сказал он.
Я отметил, что автомат Звонарёва всё так же посматривал мне в живот; кивнул.
— Вот именно, — сказал я.
Чуть склонил над столом голову, прошептал:
— Его батя начальник погранзаставы. Нафига его злить? Ради чужих детишек он не
