Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
на конверты, лежащие на пассажирском сиденье.
Залетел в квартиру и осадил сам себя. Почему-то когда дело касалось моей семьи, я дрожал и нервничал как истеричка. Заставил себя не спеша снять обувь, переодеться и принять душ. Стоя под горячими струями воды, которая разбивалась на миллионы капель, сталкиваясь с телом, зачерпнул горсть соли для ванны с запахом мяты и лайма. Намочил ее и поднес к носу, вдыхая успокаивающий аромат. Большинство людей пили бы успокоительные, но меня вполне приводила в норму соль.
Аккуратно вскрыв три конверта, решил не спешить и читать по очереди. На каждом стоял порядковый номер. Взгляд зацепился за первые строки, и я полностью погрузился в письма.
«Дорогой мой мальчик.
Знаю, ты считаешь меня выжившей из ума старухой, но это не так. Я лишь хотела уберечь от страшной судьбы, которая тебе предначертана. В то, что напишу дальше, трудно поверить, но ты постарайся!
Ты знаешь, сколько книг и легенд написано о твоем предке — докторе Фаусте. Якобы он был чернокнижником, алхимиком и магом, что продал душу дьяволу и вынужден был служить ему вечно. Мой мальчик, частично это правда.
Частично потому, что Фауст обладал гениальным умом и смог избежать служения темным силам. Осталась одна лазейка, которую он не учел, а может, не хотел просчитывать на поколения вперед. Его потомки не обязаны дьяволу, но подвержены его влиянию. Семья Фауст может служить темному ангелу и наделена частичкой сверхъестественных сил. Мы способны видеть то, что недоступно обычным смертным — как проводники и усилители темных сил в мире живых. Поэтому будь осторожен. Тебе двадцать один, а это значит, что искушение уже началось. Борись, прошу тебя, борись! Ты лучше того, каким ты себя видишь во снах. Прости, что не рассказала раньше. После всего, что ты пережил, я не хотела рушить твою жизнь и не думала, что нас все-таки найдут. Писать и звонить мне не нужно. Сейчас ты не веришь, но обязательно найди способ прочитать письма два и три. Будь сильным и ни за что, повторяю, ни за что не уезжай из Праги!»
— Что за бред, бабушка? — ошеломленно выдохнул я, потерев уставшие глаза.
Развернув следующие два листа бумаги, я вообще ничего не понял. Бумага, испещренная знаками, походила бы на древний свиток, если бы послание не было написано современной гелевой ручкой. Загадочные символы были похожи и на китайские иероглифы, и на клинопись одновременно. Они слишком четко начертаны, не дрожащей рукой пожилой женщины. Может, это писала не она?
— Почему мне нельзя уезжать из Праги, ба? — в голос спросил я, дергая крест на серьге.
Черт! Черт! Черт!
Что все это значит? Бабушка реально сошла с ума? Какие проводники, какие темные силы? Она же историк, прагматик и вообще атеистка. Мне хотелось сейчас же купить билет на самолет и, вернувшись в ЛА, расспросить ее обо всем. Но ее состояние и этот строгий наказ не прилетать… Я не мог его нарушить. Или это какая-то игра?
Не выдержав, я набрал доктора Бронса, но мне ответила лишь голосовая почта, сообщившая, что в данный момент он не может говорить. Точно! Хотя нет. Разница во времени девять часов, у них сейчас одиннадцать утра. «Наверное, на сеансе с пациентом», — решил я и позвонил бабушке, но абонент оказался недоступен.
Прокручивая в голове строки из письма, я лег на диван. Снова перечитал первое письмо, пытаясь разгадать, что же имела в виду моя родственница, и не заметил, как провалился в сон.
Ночью вернулась рыжая красотка. Сновидение и реальность перемешались. Сегодня она указывала рукой на зеркало, в котором, словно старый фильм, крутились события прошлого, может, даже другого века.
Отражение показывало часть мрачного кабинета с резными стульями и парчовыми шторами. Я видел шкаф без дверей, в котором стояли банки с неизвестным мне содержимым. Колбы, лампады. Множество мелких склянок с надписями на латыни на этикетках. Я даже слышал шум цокота копыт, который раздавался по брусчатке рядом с полуоткрытым окном.
— Пан Фауст, желаете чего-то еще? — откуда-то из темноты кабинета подобострастно спросили мужчину в костюме эпохи Возрождения. У него были темные вьющиеся волосы, собранные в хвост, и аккуратная бородка. Очевидно, я видел именно Фауста, потому что запомнил его лицо на гравюрах и старых портретах в книгах бабушкиной библиотеки. Тот мужчина в зеркале был похож на него.
Доктор сидел за столом, держа перед собой чашу с жидкостью, напоминающей кровь. Рядом лежали несколько открытых толстых фолиантов и тетрадей. Напротив него стояло зеркало, из которого шагнула она, девушка моих снов. Рыжеволосая была нага. Фауст лихорадочно потянулся к ней, пальцы его тряслись от желания прикоснуться, и она позволила.
Молодой доктор гладил и стискивал ее кожу, скребя ногтями и оставляя красные следы, после чего зацеловывал царапины, точно одержимый. А рыжая просто стояла, опершись о стол. Запрокинув голову, она, казалось, наслаждалась своеобразными ласками. На прежде безразличном лице девушки мелькали эмоции, словно звезды, которые случайно показывались из-за плотной облачной завесы. Я смотрел на нее и не мог отвести взгляд, обездвиженный зрелищем. Меня бросало в жар, внутри растекалось покалывание и приятное ноющее чувство, распространяющееся от паха по всему телу. Я дрожал от возбуждения.
Когда распаленный Фауст потянулся к завязкам на своих брюках, рыжая, вывернувшись, порезала свою ладонь, затем накапала крови в чашу. Все так же молча она взяла чашу с кровью и поднесла к губам Фауста. Не отрывая горящего взгляда от девушки, доктор выпил все.
— Прибери за собой, — приказала она бархатным тоном, уходя.
Ракурс сместился, я понял, что имела в виду девушка. На кушетке возле стола, которую я до этого не видел, лежал человек с перерезанным горлом, залитый собственной кровью. Дикость какая! Я отвернулся от зеркала, ощущая тошноту. Руки сами собой прикрыли горло, будто защищая. Стук сердца отдавался в ушах, а язык онемел, как бывало перед подступающей рвотой. Хорошенько оттолкнувшись ногами, я понесся подальше от зеркала, но, оглянувшись, понял, что бегу на месте. От отвращения и ужаса резко проснулся и сел на постели.
Я должен во всем разобраться, иначе меня тоже можно отправлять в психушку!
Глава 4
Pacta sunt servanda.
Договоренности должны соблюдаться.
Этим же вечером. Грегор Ниотинский
Грегор сделал знак хранителям, и оба двинулись навстречу гуляющей паре. Переулок Старого города[8], внутри которого жались друг к другу
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
