class="empty-line"/>
Настали, когда я почти уснул, настали твои глаза.
И тогда я смотрел в темноту над собой, бессонный, сердце колотилось, я вставал и топтался взад-вперёд по комнате.
Они были во мне, они были вокруг, чистые, ясные, живые, вдумчивые глаза.
Страшная беспомощность приходила внезапной волной, я захлёбывался. На дне каждой из моих смертей были твои глаза. на всех моих монетах в кошельке были вычеканены твои глаза.
И это их постоянное присутствие и отсутствие одновременно, их бескорыстная любовь, их вечная правота делали мою ночь невыносимой.
Однажды, в одну из таких ночей, я не смог стерпеть и решил тебя обязательно разыскать. Я вышел из дому, была свежая июньская ночь. Шагалось легко, от принятого решения стало радостно.
Я не знал, как искать тебя, но мне казалось, что это уже не моя проблема, потому что я сделал то, что от меня требовалось – вышел к тебе.
Теперь был твой ход.
И ты вышла мне навстречу, твои сияющие глаза – наконец-то я посмотрел в них на самом деле. Потом был удар и длившаяся сотые доли секунды уверенность, что всё, происходящее сейчас необычайно серъёзно, всё моё основательно трещащее тело, тающий звук, свист в ушах, внезапность асфальта – всё это так серъёзно.
А потом твои глаза настали навсегда.
Japanesque
И вот вроде бы есть такое стихотворение,
что, если его прочтёшь
то умрёшь
через 7 дней.
За тобой придет
мокрая Йоко Оно,
страшная, черноволосая, прекрасная
голенькая,
обернутая только в британский флаг
душегубка-квайданша.
Она заберет тебя на ту сторону,
там будет стоять заплаканный
Джим Моррисон и выть: «I wanna get back,
back, back to the previous side, please!”.
И займется тобой
Страшная
мокрая
чернокрылая Йоко
с неприветливым
трёхголовым Джоном
на поводке.
И начнется ад.
Через 7 дней, помни.
Есть такое стиховорение,
что, если его прочтёшь
то умрешь через 7 дней.
Ты только что
прочитал его.
Шарфик и револьвер
В стране непринесённых подарков жил-был Револьвер. Границы у этой страны охранялись очень строго.
Редко, но подарки всё-таки перепадали адресату.
Только раз в году. В день открытых дверей, раззявленных ртов, пустых кошельков, только в этот день.
Револьвер очень дружил с Шарфиком, они часто беседовали о своей, подарочной сущности, своей видовой парадигматике, а ещё они безумно мечтали вырваться из страны. Вырваться за границу и начать всё заново.
У них получилось. Шарфик попал к женщине по имени Айседора, а револьвер – к рослому мужчине по имени Владимир.
В тот же день мои прадедушка и прабабушка подарили друг другу обручальные кольца.
Motorcyclists
И пусть
Тебя пленят
Отважные мотоциклисты
Взорвут просторность площади
Моторы
Возникнут
Украдут
Исчезнут
Ненастоящие мотоциклисты
Пером заденут настоящесть
Возникнут
Пропорхнут
Закончат
Ты даже не заметишь
Ничего
Рыжик
Утром в четверг он принёс ей в спальню тапочки и розу . Просто принёс тапочки и длиннющую красную розу в зубах, преданно глядя в глаза. Она улыбнулась и потрепала его по голове.
– Доброе утро, любимая.
– Доброе утро, Рыжик.
Он сел на пол возле кровати и долго разглядывал её, с невинным, чистым, каким-то детским выражением восторга на лице.
Рыжик, любимый рыжий Рыжик.
– Сегодня какой-то особенный день, Рыжик? Извини, я ещё не совсем проснулась.
– Каждый день проведенный с тобой, любимая, особенный.
– Ты такой хороший, Рыжик, я так бы и съела тебя.
– И ты, дорогая. И я.
Он лизнул её в щеку. Она поморщилась.
– Сходи почисти зубы, дорогой.
Потом они занимались любовью и всё это время на лице его царило выражение восторга и обожания.
Она опоздала на работу на полчаса.
Вечером он встретил её на пороге с тюльпаном в зубах и тапочками.
– Рыжик, Рыжик, ты такой милый-, говорила она, а он всё сиял своей бесконечной улыбкой и вот она смотрела фильм, а Рыжик всё так же разглядывал её и вот она выходила сделать чаю на кухню и он шёл за ней.
– Рыжик, Рыжик, хвостик ты мой…
Под утро она проснулась, Рыжик лежал у неё в ногах, свернувшись клубком и по-щенячьи повизгивал.
Он улыбался во сне.
В пятницу она убирала постель и нашла клок ржавой собачьей шерсти. Рыжик виновато посмотрел на неё и опустил голову. Потом умчался в коридор и вернулся уже с тапочками, радостно танцуя вокруг неё и заискивающе заглядывая в глаза.
В субботу Рыжик перестал говорить. Вернее, он говорил теперь только “я тебя люблю” и “любимая” и “дорогая”, а вместо всего остального изо рта его раздавалось лишь нечленораздельное поскуливание.
Она пылесосила уже дважды, но все равно собачья шерсть была везде.
В воскресенье она поехала на рынок и купила поводок, ошейник и собачий корм.
Весь день они гуляли в парке, он приносил ей палку, вертелся вокруг – рыжий влюбленный сеттер Рыжик. Пес, с грустными, зелеными, пока ещё человеческими глазами.
И с того дня они жили долго и счастливо и только третья мировая война и собачья чумка могли разлучить их.
Падали глаза
падали глаза
широко смотрящие
выпученные
такие настоящие
падали глаза
с дурной буйной головы
летели глаза
там где ступням не пройти
падали глаза
как в дурном сне снег
почерневшие
не говорящие
упали глаза
взошли человеками
пугливыми но
непостижимыми
выросли глаза
вместе с человеками
направляли бритву в
почерневшем зеркале
смотрели глаза
на глаза в глазах своих
на глаза в глазах глазов
глазов в глазах своих
глаза
падали глаза
вечно падали глаза
Перекресток
Мы стоим на перекрестке,только что здесь внезапно и безответственно пересеклись наши жизни.
И ты говоришь посмотри направо а я смотрю налево, у меня так шея устроена, что я смотрю всегда влево.
Мы стоим на перекрестке,мы есть дурацкий двуглавый стервятник, мы есть государственный герб нашей встречи.
Вот была жизнь и ещё одна жизнь и стал перекрёсток, стал прицел, стало перекрестие
И дальше мы не пойдём, дальше не поедем, дальше будем стоять оторопевшие – я буду смотреть влево а ты вправо
Распятые на перекрестке нашей с тобой встречи.
зелёный свитер
У меня тогда был зелёный свитер. Я вообще плохо помню прошлое, но этот зелёный свитер и растянутые рукава, то, как я снимал его через голову
