Книга Временные трудности - Панфилов

Хань снова заревел раненным зверем, но этот злодей оказался воистину злодеем и даже не подумал сжалиться! Умру, умру, умру, стучало в голове Ханя в такт тяжёлым шагам. Потом не осталось сил даже думать, он лишь одну за одной переставлял ноги до тех пор, пока сознание не охватила спасительная чернота.

☯☯☯

В себя он пришел от того, что его окатило потоком нестерпимо холодной воды. В первый момент для его разгоряченного тела она показалось даже приятной, а затем попала в нос и рот, Хань забарахтался и взвизгнул.

— Ну вот, заодно и от блевотины отмыли, — прозвучал сверху ненавистный голос.

— Ха, ухыхех, — дождавшись ободряющего пинка, прохрипел Хань.

Самозванец отложил в сторону ведро и оглянулся по сторонам. Стражники, вовсю таращившие глаза, любуясь бесплатным зрелищем, после нескольких окриков командира вернулись к тренировке. Усмехнувшись под нос, злодей ткнул в заметно потемневшее небо.

— Вон там на нас идет туча, будет гроза, с молниями и проливным дождем, даже градом. Как считаешь, хорошая погода для тренировки? Заодно сможешь и напиться.

— Хухы, — вырвалось у Ханя, перед глазами которого все плыло.

— И слез не будет видно, — добавил безжалостный голос. — Думаешь, что уже умер и попал в подземное царство? Что хуже быть не может, хотя ты пробежал всего семь кругов? Мы еще даже не начинали толком… Не слышу ответа!

— Да, ухытел, — прохрипел Хань, пытаясь подняться.

— За годы своей жизни я усвоил несколько простых вещей, — продолжал вещать голос. — Хотя, пожалуй, для тебя они слишком просты, ведь ты привык к философской мудрости и вычурным цитатам, да?

Хань и правда привык встречать в кристаллах и свитках разные цветистые высказывания, он всегда восхищался их мудростью и красотой вложенных в них образов. Но он не поддался на провокацию и не ответил, так как понимал, что сейчас над ним снова начнут глумиться. Ведь как когда-то писал сам Хань: «Мудрое слово — как чжень серебра, но молчание — это линь золота».

— Всю жизнь плавая в своем уютном теплом пруду, карп так и останется карпом. Только выйдя за пределы этого пруда и оказавшись перед лицом смерти и немыслимых трудностей, он сможет превзойти себя и стать драконом. Рыхлая мягкая руда в болотах ничем не отличается от грязи и камней. Но стоит ей попасть в горнило кузницы и получить тысячу ударов кузнечного молота — и она, бесполезный комок мусора, получает закалку, изменяет свою суть, превращаясь в Звёздную Сталь, в клинок, для которого не существует преград! Тебе, конечно же, интересно, какой смысл кроется в этих высказываниях?

Ханю было интересно только одно: сколько еще восхитительных мгновений он сможет лежать, не шевелясь. Поэтому он, наученный предыдущим опытом, простонал:

— Уа, уытэл!

— А смысл здесь очень простой и одновременно очень глубокий. Твое изменение… оно уже началось! Ты тот кусок руды, который я вытащил из застойного болота!

Хань вжал голову в плечи. Он действительно чувствовал себя этим самым куском руды. Ведь за сегодня он получил больше ударов, чем когда-либо в жизни!

— Теперь ты — карп! Хотя нет, слово «карп» для тебя — незаслуженная похвала. Ты головастик, даже икринка, из которой этому головастику только предстоит вылупиться!

Рыбки бы сейчас, тихо всхлипнул Хань. Жирную сочную пелядь без косточек, сваренную в тройной ухе из мелкой рыбешки, со специями из центральных районов Империи! Или хотя бы даже карпа! Хорошего жирного карпа, приготовленного на четырёх огнях, под соусом сянь лю жань!

— А теперь повтори все, что я сказал!

— Карп избил кузнеца и тот утонул в болоте? — проблеял Хань.

Вдалеке раздался смех стражников, но у Ханя не было сил не только одарить их испепеляющим взглядом, но даже обернуться.

— …учитель! — пинком по заднице напомнил самозванец.

— Учитель, — послушно сказал Хань.

— Значит, повторить не можешь, — ухмыльнулся злодей. — Из-за неумеренного обжорства кровь и ци в твоём теле приливают к животу, а не к голове. Ничего, это не страшно. Чтобы вернуть гармонию тела и разума, все последующие лекции ты будешь слушать в стойке дабу. И не выйдёшь из неё, пока не повторишь удовлетворительно близко к тексту.

— Добу, учитель? — поспешно пробормотал вопрос Хань, не дожидаясь удара.

— Дабу! Смотри внимательно: она исполняется вот так!

Он легко и плавно, безо всякого перехода, присел и оказался в том, что в свитках и кристаллах обычно именовалось стойкой всадника. Только, в отличие от кристаллов, этот негодяй раздвинул ноги шире и присел ниже, стопы его стояли параллельно друг другу, спина оставалась идеально ровной, таз подан вперед, а бедра — строго горизонтальны.

Хань не смог бы это повторить даже в раннем детстве, так что он просто застонал — сначала мысленно, а затем и вслух. Испытать новую боль ему не хотелось, так что он поспешно принял требуемое положение, ну, насколько позволяли толщина ног и размер живота.

— Пойдет… для икринки, — сообщил негодяй, силой вбивая Ханя в подобие нужной стойки, как ни в чем ни бывало прохаживаясь вокруг, и окидывая его оценивающим взглядом. — Итак, ци. Она есть у всех живых существ, но только люди и самые древние и могучие из зверей могут ею пользоваться. Обычно чтобы причинять вред другим. Но иногда и помогать. Сейчас я покажу тебе базовый прием под названием «передача ци».

Хань почувствовал, как из пальца, ткнувшегося ему куда-то под лопатку, вливается мягкий приятный поток, словно в голодный после целого утра раздумий и каллиграфии желудок залили восхитительного теплого супа. Он почувствовал резкий прилив сил, ощутил, словно может голыми руками дробить камни и выворачивать с корнями вековечные деревья. Он был всесилен, а рядом находился подлый обидчик, желающий разрушить его жизнь. Хань прямо из стойки вскочил, бессвязно заорал и ринулся в атаку. Мгновение — и тело пронзила сильная боль, а вместе с нею пришла и темнота.

☯☯☯

— Вот, теперь мы выяснили на практике, что тело, укрепленное ци, способно выдержать даже удар головой о каменную стену, — звучал голос сверху.

Камень приятно холодил живот и щеку, не хотелось… ничего не хотелось. Только лежать и не вставать, даже злость к голосу сверху уступала этому желанию ничего не делать.

— А если бы ты напрямую управлял своей ци, то смог бы пробить эту стену голой рукой. Что скажешь?

— Ха, ухител, — прохрипел Хань.

Во рту царила сухость, хотя уже надвигалась духота, гроза гремела где-то вдалеке. Хань вдруг понял, что вот так и умрет, прямо на этой площадке, посреди дождя, и никто даже не всплакнет о нем, а этот негодяй еще