делом уберу бумажки обратно в кейс.
Ладно, пусть полежат до завтра. Придумаю, как забрать. Да и кому она их здесь покажет? Может, сама забудет.
- Я тебе поесть привез, — перевожу тему. — Ужина не было еще?
— Нет, но я и не хочу.
— Что это за не хочу? Марьяна сказала, что пересмотрит твое меню. Пока овощи и печень, — достаю из пакета контейнеры и приборы. Блюда выглядят так себе, но их польза превыше всего.
— Я такое не люблю, — смотрит как котенок из известного фильма.
— Я тебя не заставляю их любить. Но хорошо поесть ради ребенка ты должна. Никаких отказов я не принимаю.
— Я потом поем, лежа неудобно, — Полина давит на жалость, но меня не пронять. Уверен, как только я выйду за дверь, весь ужин полетит в мусорное ведро. Помогаю ей сесть поудобнее и протягиваю печенку.
Нюхает и кривится. Ну что за детский сад?..
— Нет, ты будешь есть сейчас, чтобы я мог быть спокоен, — сажусь на стул у входа, наблюдаю, как жена без аппетита ест.
— Кажется, меня на соленое тянет, — Полина нелепо улыбается.
— Завтра Марьяна распишет, на что тебя будет тянуть ближайшие месяцы. Отдыхай, с утра заеду.
Вижу, что Полина ждет, что я подойду к ней, обниму. Я ссылаюсь на то, что ей нужен покой, и скорее выхожу из палаты.
Я бы и поцеловал ее, но не могу… Сегодня точно нет.
Глава 11. Так это правда или нет?
А в этом центре не так уж и плохо. По крайней мере, смотрят здесь за мной не так пристально, как дома.
Влад уходит сразу после ужина, ссылаясь на кучу дел. Очень хочется спать, но я решаю еще раз перечитать распечатки. На смазанном фото действительно Стефания. И написано все правдоподобно. Кроме одного момента — ее цели. Зачем она это делает?
Мои мысли перебивает внезапный посетитель.
— Тук-тук, можно? — знакомый женский голос. Катюшка!
Я так рада подруге, что откидываю бумажки и переключаюсь на нее. Она мой близкий человек и опора со времен школы. Когда совсем плохо, умеет в считанные минуты вытащить меня из болота.
— Ты чего тут разлеглась? Заняться больше нечем? — с порога начинает поднимать мое настроение. — В гинекологии-то что забыла? — Катя осматривает палату с недовольным лицом. — Наверное, бешено дорого, но так же, как и в обычной больнице, серо и уныло.
Садится рядом и берет меня за руку.
— У меня две новости. — стараюсь привстать, но не особо получается. Катя сворачивает рулетиком покрывало и заправляет мне под спину. — Начну с той, которая не очень. Кажется, у Влада есть вторая семья, вернее, будет. Ко мне пришла его любовница, Стефания. И у нее срок больше, чем у меня.
Я залпом выкладываю то, что меня терзает весь день. И когда озвучиваю, мне становится страшно. А вдруг это все же правда?
— Охренеть! — Катя разводит руками. — Срок больше, чем у тебя. То есть… я правильно поняла? Поля, ты будешь мамой?
Киваю.
— А я правильно поняла, что наличие любовницы тебя никак не смущает?
— Да и нафиг твоего Влада, сами воспитаем карапузика. Полька, я так за тебя рада. — Катя лезет меня обнимать, она пританцовывает и пищит мне на ухо.
— Но первая новость, конечно, дерьмовая. А ты уверена, что все именно так? И у них действительно все серьезно? Может, это обиженка какая-то просто попугать решила?
— Не знаю… Естественно, Влад говорит, что никого у него нет. Вот какие-то распечатки принес, а я не могу в них разобраться, — показываю Катьке на сдвинутые листы. — Вроде, правильно все написано — сумасшедшая, которая пристает на улице к беременным.
Подруга начинает читать и лицо ее становится хмурым.
— Вот только меня что-то смущает, — продолжаю осторожно, пытаясь уловить и сформулировать мысли. — В статьях написано, что она пристает к беременным. Но как она узнала про меня? Причем тогда, когда мне еще и врачи не подтверждали. И что это за сайт “Апрель”. Ни разу про такой не слышала.
— Фотка слишком прилизанная. Как будто она позирует. — Катя подносит листок к лампе. — Обычно ставят с камеры наблюдения или кадры, которые люди исподтишка фотают.
— Думаешь, вранье? — испуганно сжимаю ее руку.
— Ну, ты чего? — Катя гладит меня в ответ. — Все очень похоже на правду! Я сфоткаю, ладно? Дома потом поищу на эту тему еще что-нибудь. Давай-ка лучше расскажи, как себя чувствуешь?
— Устаю сильно, полдня сплю, голова притормаживает, читаю и ничего не понимаю. Не зря же говорят, что женщина в беременность тупеет.
— Ну не столько прям. А чем тебя лечат, может что-то седативное дают?
— Не знаю, бумажка с назначениями у Влада. Витамины точно есть, что-то от тонуса, для сосудов, еще для плаценты. Стакан с таблетками, как у пожилой дамы, — стараюсь поддерживать разговор, но усталость уже настолько сильная, что боюсь уснуть на полслова. Зеваю, веки тяжелеют.
— Отдыхай, Полиш, завтра вечером заскочу!
Катя закрывает за собой дверь, я едва проваливаюсь в сон, как меня будит резкий хлопок. Дверь распахивается и в проеме появляется мама.
И с порога начинает рыдать.
***
Глава 12. Театр одного актера
— Ты так меня в гроб загонишь! — мама вплывает с речитативом, трагически заламывая руки и вытирая несуществующие слезы. Она очень любит рассказывать историю, как один заезжий режиссер прочил ей карьеру актрисы. Но так как она уже была беременна мной, то поступление пришлось отменить, а я “должна быть благодарна, что она выбрала меня”.
— Почему ты мне ничего не сказала? — всхлипывает, нижняя губа нервно подрагивает. — Думаешь, материнское сердце не чувствует? — прикладывает руку в область груди, чтобы, видимо, мне был понятен уровень ее страданий.
Пытаюсь встать с кровати, но сил нет.
— Мам, ну что ты придумываешь? Ты сама говорила, что беременность — это не болезнь.
— Не болезнь. Но я так тебя тяжело носила… Никому этого не понять! — почти голосит. — Вот теперь и тебе приходится мучиться.
От громких звуков болит голова Слушаю причитания вполуха. Попросить маму замолчать не могу — обидится, снова начнет хвататься за сердце и изображать вселенскую скорбь.
Так было всегда. Страдать в нашей семье может только мама. Устает тоже один единственный человек — она. Не отец, который брал на работе всегда полторы или две ставки. Не я, которую заставляли помимо обычной школы ходить еще и в музыкальную и в художку. А она — ведь ей приходилось нас организовывать, подталкивать и развивать. Без ее усилий мы бы ели руками с пола и говорили бы исключительно матом. Это, кстати, ее любимая фраза.
Я еще
