у вас тут стол? Давай ко туда вместе с корзиной.
— О-ой! Люса! А мне ведь часто «являлись» твои божественные пирожки.
— Как был богохамцем, так и остался, — вытерла слезы из-под руки Арса женщина.
И как же все славно-то у нас. Душевно и радостно. Будто, собравшись здесь, в этой светлой каюте, под флагом иного государства мы все трое взяли и дружно вырвали страницы из жизненной книги. Все ее, еще не успевшие пожелтеть листы толщиной в четыре последних года — не было их. Нет.
— М-м-м… А и вправду, пирожки — божественны, — Зача, оторвав от потолочного окна глаза, уперся ими в меня. — Ты чего?
— Да так… ничего, — доказательство существующей реальности. Хотя, он-то в чем виноват?
— А-а.
— Ты мне лучше расскажи, сестренка, как все это время жила, — внимательно пригляделся к нам Арс.
— Нормально жила, — пожала я в ответ плечами.
— А сэр Сест?
— Что, «сэр Сест»?
— Он тебя не достает?
— Нет. Сэр Сест вообще дома теперь редко появляется. Так и живет здесь, в порту. И это просто чудо, что он вчера уехал вглубь материка по своим делам. Иначе бы тут уже торчал.
— А и пусть, — зло хмыкнул брат. — На палубу б все равно не поднялся — права юридического не имеет. Что же касается остального… он мне слово дал в обмен на мое.
— Это ты про что, сынок? — встрепенулась Люса.
— Он ведь тогда, четыре года назад, не просто так мне помог, из отеческой любви, а по обоюдной договоренности: я от доли своей наследственной в его пользу отказался. А он мне пообещал, что исполнит свой опекунский долг в отношении тебя, до самого конца.
— Святые небеса! Вот ведь, аспид на наши головы!
— Арс, ты же ребенком тогда был. Как ты мог такие обещания давать?
— Ребенком? — глянул на меня брат. — А за убийство получил бы, как взрослый. Да и свобода, она дороже любого наследства. Я это только тогда понял, когда с кормы «Витязя» последним исчез пик Волчьей горы. Зоя, поверь мне: жизнь за порогом начинается, а не заканчивается. Правда ведь, друг?
— Точно так, — весело подмигнул мне Зача. — А ты вообще чем собираешься заниматься после своего дня рождения?
— Я?! — растерянно оглядела я сидящих за столом. — Не знаю. Прокормить себя и Люсу, смогу и сейчас и без родительских средств. А вот масштабно мыслить… как вы…
— А в Канделверди тебя что-нибудь или кто-нибудь держит? — уточнил Зача.
— Кроме родительского дома и Люсы? — прищурилась я на него. — Не-ет. Наверное, нет… По большому счету, — попыталась и я мыслить «масштабно». На что Арс среагировал расплывшейся в улыбке физиономией:
— Ну так, подумайте тогда обе. Сроку вам — три дня.
— О чем подумать? — дуэтом выдали мы с Люсой.
— О досрочном наступлении твоей самостоятельной жизни, — со смехом ответил мой брат, а потом решил дополнить. — Правда, день назад мне эта затея казалась более продуманной.
— Ой, только вот не надо сейчас намекать! — взмахнул рукой над столом Зача. Я же немедля сощурилась на каждого из них по очереди:
— Это вы о чем сейчас? А, ну, отвечайте.
— О нашей с тобой свадьбе.
— Что?!
— Фиктивной!
— Да какая…
— Зоя, по закону твоя дееспособность наступает или в момент замужества или в двадцать один год. Ты ведь в курсе? — влез между нами Арс.
— Ну да, — пыхтя, кивнула я.
— Вот мы с Зачей и решили тебе предложить эту затею с фиктивной свадьбой, которая никого из вас ни к чему не обязывает. Ты бы сразу получила свою часть наследства и свободу, а во второй половине декабря — без проблем развелась. И все.
— А Заче то это к чему?
— Да ни к чему! Просто, друга хотел выручить. То есть, его сестру. Я ведь уже имею представление о вашем досточтимом опекуне.
— Ну, предположим, — протянула я. — А дальше что?
— А дальше? — усмехнулся мой брат. — А что пожелаешь. Хочешь — оставайся в Канделверди, а мы иногда «в гости захаживать» будем. А хочешь — перебирайся в… да хоть в Радужный Рог. У меня там домик есть небольшой… Зоя?
— А-а?
— Ты подумай хорошо. Обе подумайте. У меня роднее вас никого нет. И, возможно, я рассуждаю, как эгоист, но, мне очень хочется, чтобы мы были все вместе. Как и прежде. Но, если тебя настоящая жизнь устраивает и не в тягость…
— Я подумаю, Арс, обещаю. Только, без согласия сэра Сеста мне все равно замуж не выйти.
— А вот это уже не твоя забота, — выразительно оскалился Зача. — Аргументы в пользу жениха найдутся.
— Какие… аргументы? — испуганно выкатила я глаза, на что Арс, поспешил вмешаться:
— Письменные. Добытые по сходной цене у источника, не вызывающего сомнений.
— Вы оба! А ну, хватит зубы скалить! Выкладывайте толком, что да как! — мужчины удивленно переглянулись. Я скосилась на Люсу. Та громко выдохнула. — Уф-ф! Зоя, дочка, Арс дело говорит. И если есть возможность срок твой поднадзорный сократить, то надо ей воспользоваться. Как только узнаем нужное.
— Да, пожалуйста, — подскочив с места, метнулся к сундучку у кровати Зача и через мгновенье хлопнул на стол трубу из перевязанных шнурком листов.
— Что это?
— Это, Зоя, настоящая ведомость расходов на прошлый ремонт пристани порта Канделверди, — довольно пояснил Арс. — И в купе с ней еще парочка тоже «настоящих» документов, которые в суде сойдут за прямые улики. Что же касается источника, то… нас с ним свели на Прато. Там и не такое можно достать.
— По сходной цене, — не размыкая скрещенных рук, плюхнулся обратно на стул Зача. — Предложу обмен, если заартачится. Только и всего.
— Угу, — почесала я нос, а Арс, глядя на меня, рассмеялся:
— А ты все та же… трусиха… Зоя, тебе делать ничего не придется. Мы все сами. Зача, все сам. Я-то здесь — вне закона.
— Но, ведь это же, — подняла я на них глаза. — опасно?
— Зато весело, — беззаботно потянулся Зача. — Да и не слишком опасно, честно говоря. Бывало и…
— Кх-хе!
— По-разному, — быстро закончил рассказчик. Я же решилась лишь на иное уточнение:
— А почему, три дня?
— Три дня? — воодушевленно повторил Арс. — Так мы снимаемся через пару часов. У нас срочные дела недалеко отсюда, но как раз к намеченному сроку вернемся.
— Угу. Дела, значит, срочные. Недалеко.
— Зоя!
— Зача!
— Я тебе не муж, чтобы отчитываться.
— Да не о тебе речь, а о брате моем.
— А вы знаете? — глядя на нас, постучал пальцами по столу Арс. — Пожалуй, идея с замужеством, все ж, не такая плохая…
Два следующих дня я пролетала по Канделверди в совершенно приподнятом над лестницами
