Книга Не щадя сердца - Сивар аль-Асад

него не ускользнул этот маленький маневр, но позже он заметил, как она скрыто продолжает следить за ним взглядом, спрятавшись за шелковыми с тесьмой шторами. От Пола не ускользнуло то, что она весь вечер избегает его, и хотя она как магнитом притягивала его, он не посмел снова приблизиться к ней, тем более что ему приходилось и дальше любезничать с дамами, правда, чаще самому выбирая себе объекты ухаживания, нежели бегая за ними. Женщина, о которой он думал, была слишком холодна, или просто в ней хорошо был развит самоконтроль. Но в ней не было той радостной непосредственности, какая была в Карле. Пол обманулся профилем, жестом, столь похожими на те, что жили в его памяти, но потускнели с годами и затерлись разочарованиями в его неудачном браке.

В результате аукциона, длившегося дольше обычного, Маризоль удалось заполучить желанное украшение. Громкие аплодисменты приветствовали ее покупку и цену за нее, а Маризоль ответила гостям и участникам торгов грациозным жестом руки и лучезарной улыбкой. Она была на седьмом небе. Пол отвлекся от своих мыслей и воспользовался случаем, чтобы прокомментировать.

– Вижу, что все оценили ваш поступок. Вы были щедры, Маризоль. Именно такие люди, как вы, способствуют тому, чтобы мир стал лучше.

– И все это благодаря вам, – заметила она, обернувшись к Полу. – Это украшение будет напоминанием о нашей встрече. Я рада, что потратилась, и надеюсь, что деньги пойдут на пользу.

Роберто прервал их обмен любезностями.

– Маризоль, вы поистине королева сегодняшнего вечера. Позвольте объявить о вашем даре. Не скрою, мне хотелось бы простимулировать и другие пожертвования.

– Ну и хитрец же вы, Роберто. Если бы я не знала о том, как вы преданы ООН, я бы назначила вас главой какого-нибудь своего предприятия.

– Вы знаете, что я думаю о промышленных предприятиях. Не думаю, что вам понравилось бы моя работа там. Так что вы решили про анонс, Маризоль?

– Да делайте, как считаете нужным. Только не переборщите с комплиментами, терпеть не могу льстецов.

Роберто смачно поцеловал руку Маризоль, что ее удивило и насмешило.

– Спасибо. Беллисима, – бросил он, уходя.

– Знаете, – сказала она Полу, – мне кажется, что за сегодняшний вечер с вами я помолодела лет на двадцать. Вы, люди из ООН, совершенно непредсказуемые.

– Мы искушенные дипломаты, при этом в некоторой степени у нас есть свобода слова и действия. Именно это кажется вам непривычным. Надеюсь, вы на это не сердитесь.

– По правде сказать, обожаю искренность, она так… освежает. Будем же откровенны и искренни, если будете свободны во время вашего пребывания на Лазурном берегу и сможете быть моим кавалером на вечер, я буду очень рада.

– Предпочитаю ничего вам не обещать. Я сейчас в довольно мучительном периоде жизни, и мне не хотелось бы брать на себя никаких обязательств.

– Я все-таки дам вам свои координаты, возможно, вам это будет полезно или… приятно.

Пол простился с Маризоль, которая, будучи деловой женщиной, прекрасно понимала, что вряд ли они встретятся еще, но не стала обижаться. Она была покорена Полом, доброжелательность и теплота которого пробудила в ней почти материнские чувства. Пол поднялся на террасу над садом, превращенным в экзотический Эдем, чтобы попробовать отыскать Лорен, но, вероятно, она уже покинула прием. Он издали жестами показал Роберто, что уходит и позвонит ему позже.

4

Вернувшись в свое убежище в бастиде, Пол надеялся на то, что сможет избавиться от воспоминаний, нахлынувших на него во время вечеринки, но с тех пор, как он покинул «Кап-Ферра», он не переставал перебирать в памяти те взгляды, те слова, которыми они обменивались с Лорен. Было напрасно отрицать сходство лица художницы с обликом Карлы, несмотря на разницу в возрасте между обеими женщинами (хотя кто знает, как годы могли бы изменить и овал, и черты лица его тогдашней возлюбленной), и такая схожесть напомнила ему об их внезапно прервавшихся отношениях, причинив острую боль. Вот уже двадцать лет он не переставал думать о ней, не постоянно, как в первые месяцы после трагедии, но особенно в те моменты, когда ему необходим был совет или когда он встречался с чем-то, что, он знал, могло бы вызвать у нее улыбку. Со временем воспоминания принимали горько-сладкий привкус, боль стихала, по крайней мере, он так думал. Однако чувства, которые нахлынули на него прошлым вечером, убеждали его в обратном. Ничто не забылось, ничто не изменилось, просто затаилось в темных закоулках его памяти, а Лорен распахнула в них дверь, пустив туда свет и ледяной ветер, который задул с такой силой, что грозил сбить его с ног. Каждая подробность той давней драмы, разлучившей их, снова возникала в его сознании, причиняя нестерпимую боль.

После нескольких лет безоблачной идиллии Карла отправилась из Нью-Йорка сопровождать родителей в их краткой деловой поездке в Бразилию. Возможно, из-за разлуки с подругой, несмотря на письма, которыми они обменивались, здоровье Пола резко ухудшилось, и его срочно отправили в Европу, где ему должны были сделать операцию на сердце. Они написали друг другу еще несколько писем, затем Карла резко перестала отвечать. Для юноши, который только что перенес сложную операцию, подобное молчание было невыносимым. Будучи в клинике, он нуждался в поддержке и чувствовал себя одиноким и покинутым, не получая известий от подруги. Из-за волнений выздоровление шло медленно, что беспокоило и родителей, и лечащего врача. Так и не выздоровев окончательно, он возвратился в Нью-Йорк. Вестей от Карлы по-прежнему не было, и постоперационный шок, усугубившийся любовными муками и разочарованием, грозил перерасти в депрессию. С момента возвращения в Нью-Йорк Пол постоянно пытался связаться с Карлой, но на телефонные звонки в ее квартире никто не отвечал. Тогда Пол сам пошел к ней домой в надежде получить хоть какие-то сведения. От консьержа, которого хорошо знал и часто встречал, когда провожал девушку после их прогулок по Манхэттену, он узнал, что квартира Кастроневесов опечатана. Карла и ее родители погибли в Бразилии на своем моторном катере, где взорвалась канистра с мазутом. Привратник добавил, что в квартиру Кастроневесов неоднократно приходила полиция, чтобы произвести обыск, но Пол, потрясенный страшным известием, не обратил внимание на такую деталь. Последующие годы юноша прожил в оцепенении чувств и почти полном одиночестве. А вот здоровье его, напротив, стало поправляться, он стал большим любителем джоггинга, бегуном довольно высокого уровня, словно стремился убежать, где бы ни находился, от призраков прошлого. Жизнь словно давала ему шанс продолжать нормальное существование, а это, в свою очередь, породило в нем желание давать