Роуэн поморщился и открыл глаза. Они опухли и слезились, и в первый момент он ничего не увидел.
— Очнулся! — раздался чей-то голос.
Откуда-то донеслись радостные возгласы. Постепенно к Роуэну вернулось зрение, и сквозь влажную дымку он разглядел склонившееся над ним лицо.
Жемчужник!
Роуэн попытался заговорить, но рот его пересох, а в горле саднило. Он прижал ладонь к шее и с трудом сглотнул.
— Жемчужник, — сипло произнёс он, — я думал, ты утонул.
— Мой друг, от меня так просто не отделаешься, — с улыбкой ответил Жемчужник. — Я уже было решил, что это ты утонул. И тут чудесным образом прилив вынес тебя, повисшего, словно ком водорослей, на доске из обшивки моей многострадальной лодки.
— Где Аллун и Зеел? — срывающимся голосом спросил Роуэн.
— Оба здесь, — ответил Жемчужник. — Отдыхают, исполненные жалости к самим себе. Они тоже наглотались воды, и это не пошло им на пользу. — Жемчужник беспокойно огляделся. — У тебя хватит сил, чтобы идти? — мягко спросил он. — Змеи часто охотятся вдоль берега, особенно после бури, когда на отмели барахтается лёгкая добыча.
Только теперь Роуэн осознал, что он лежит на мелководье, а Жемчужник поддерживает его голову, оберегая от небольших волн. Преодолевая боль, он с трудом поднялся на ноги и, опираясь на плечо водяного человека, побрёл к берегу.
Аллун и Зеел находились под прикрытием невысокой песчаной дюны. Они были бледные, мокрые и озябшие, но оба радостно заулыбались при виде Роуэна.
— Мы просто молодцы, — стуча зубами, пошутил Аллун. — Полумёртвые от холода, полуживые от усталости, выхлебали пол-океана да к тому же скормили все наши припасы рыбам.
— Главное, мы живы, — сказала Зеел. — Буря утихла. У меня есть кремень, чтобы развести огонь. Ещё уцелел мой змей вместе с верёвкой, а у Жемчужника сохранились нож и фляга с водой. Наверняка мы где-нибудь неподалеку от того места, где собирались высадиться?
Она с надеждой взглянула на водяного человека.
Во взгляде Жемчужника читалось сомнение. Он ответил не слишком уверенно:
— Не так уж и близко. Но определённо мы в стране Зиба. Кажется, когда-то, плавая в море, я издали видел эти берега. Если это так, то пока что мы в безопасности, но… — Его голос дрогнул.
— Но что, Жемчужник? — спросил Роуэн.
Жемчужник покачал головой, отвернулся и принялся собирать куски дерева, вынесенные морем на песок.
— Ничего. Прав я или нет, мы узнаем на рассвете. — Он помолчал, а затем, улыбнувшись, посмотрел на своих спутников. — Сейчас важнее всего развести огонь. Вы замёрзли, промокли, лежите на холодном песке, поэтому можете заболеть. Я-то знаю, до чего бывают нежными теплокровные существа вроде вас!
Аллун и Зеел рассмеялись и принялся помогать Жемчужнику. Роуэну они велели оставаться на месте, да у него и не было другого выбора. Голова кружилась, поташнивало, и было больно дышать.
Зеел высекла искру и запалила сухую траву, затем добавила в огонь маленьких прутиков. Пламя разгорелось, и в него уже можно было подкладывать большие обломки дерева.
Мерцание огня, тепло и тихое потрескивание успокаивали, и понемногу Роуэн начал приходить в себя. И тут же его принялись осаждать мрачные мысли.
Лодки больше нет. Никто об этом не заговаривал, но всем и так всё было понятно: чем бы ни увенчались их поиски, придется ещё поломать голову, как им вернуться домой. Если, конечно, они останутся живы.
А что сейчас происходит с Аннад? Им хорошо, они отдыхают на этом странном берегу, а Аннад находится в лапах у зибаков. Совсем одна, в неволе. Кто знает, быть может, её мучают и она кричит от боли…
Роуэн старался об этом не думать. Он заметил, что до сих пор сидит в неудобном жилете. Снимая его, он почувствовал что-то за пазухой. Сердце у Роуэна забилось сильней. Как же он мог забыть про подарок Шебы? Буря, крушение лодки и страх перед грядущим — до того ли ему было… Где уж тут помнить о подарках!
Дрожащими руками он достал свёрток.
8. «Странных пальцев ровно пять…»
Свёрток был насквозь мокрым, даже промасленная ткань не выдержала плавания в морской воде.
— Роуэн! Надо же, я напрочь забыл о подарке Шебы! — воскликнул Аллун. — Скорее посмотри, что она нам вручила. Может быть, там что-нибудь крайне необходимое!
— Да из него вода льёт, — хмуро сказала Зеел. — Наверняка всё внутри испортилось.
Роуэн развязал витой шнурок. На этот раз узлы подались сами собой. Затем он принялся медленно разворачивать ткань. Он ужасно боялся, что дар Шебы пришёл в негодность. Ведь больше надеяться было не на что. А за этот свёрток он пообещал Шебе чёрного телёнка…
Ткань была сложена во много раз, и поэтому содержимое оказалось гораздо меньше, чем ожидал Роуэн.
— Шеба хорошо упаковала свой подарок, — с сомнением в голосе проговорил Аллун.
— Лучше, чем можно было от неё ожидать, — без выражения добавил Жемчужник.
С замирающим сердцем Роуэн развернул последний слой ткани и наконец-то увидел, что в ней скрывалось.
Закопчённый кусочек металла. Маленький пучок бледной травы, которая росла вокруг дома Шебы. И несколько прутиков.
Роуэн ошеломлённо уставился на странные предметы. От разочарования слёзы навернулись ему на глаза.
— Что это значит? — недоумевала Зеел.
— Этого я и опасался, — сурово заметил Жемчужник. — Старуха нас обманула в отместку за то, что я посоветовал Роуэну ей не доверять. Ведь он меня послушал и отказывался писать записку до тех пор, пока она не выполнит своё обещание.
— Роуэн, она же дала тебе несколько палочек из коробки для дров и ещё добавила травы со двора и железку для тяжести! И всё аккуратно завернула, чтобы сбить нас с толку. — Аллуна трясло от возмущения. — Теперь понятно, почему она позволила развязать пакет, только когда мы будем вдали от дома!
— Она уверена, что мы не вернёмся, и, значит, не сможем спросить с неё за обман, — мрачно проговорила Зеел.
— И зачем я только… — тихо начал Роуэн.
— Ты не виноват, — перебил его Аллун. — Шеба заранее решила тебя одурачить. Не забывай, она приготовила свёрток ещё до моего прихода. Так что ни ты, ни Жемчужник, ни даже я — мы ни в чём не виноваты!
Аллун уставился на свои руки. И хотя он говорил спокойно, было видно, что он очень расстроен. Зеел и Жемчужник молча смотрели в огонь. Роуэн понимал, о чём они думают: «Один кремень. Одна фляжка. Верёвка. Нож. Как вернуться домой — неизвестно. Скоро рассвет. Куда нам идти? Что нам делать?»
— Есть же стихи, — вспомнил он.
— Да они ничего не значат, — горько бросила Зеел. — В них ничего не понятно!
— Не скажи, — серьёзно заметил Аллун. — Просто Шеба неправильно нас сосчитала. Я поразмыслил об этом и понял, что мы и есть те самые пять пальцев, хотя нас всего четверо. Зеел самая высокая — она средний палец. Жемчужник самый маленький — мизинец. Я ни на что не годный безымянный палец. А Роуэн — это большой палец, который побуждает нас делать то, что мы должны.
