Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
тебя, переспать с тобой из корыстных соображений показалось мне кощунством. Я просто не могу! Понимаешь? Я люблю тебя и хочу секса с тобой, но только при условии взаимности.
Герман стоял неподвижно, не делая никаких попыток обозначить свое отношение к ее словам или к ней самой. Дине уже казалось, что он никогда не выйдет из этого ступора, когда рука его потянулась к карману – за пачкой сигарет – и, кашлянув, Герман задал следующий вопрос:
– Как, по мнению твоего дяди, мы должны попасть туда? Все входы в лабиринт замурованы, я сам сказал ему об этом в марте. Или ему известно то, что не известно мне?
– Я не знаю, Герман. Не думаю, что он был честен со мной до конца.
– Он не говорил тебе, что знает или подозревает о существовании еще одного входа?
– Он сказал, что ты найдешь… если захочешь.
– А твоя задача – помочь мне захотеть.
– Да. Была.
Герман повернулся и медленно побрел в обратную сторону, к сквозному проему, через который в погреб проникал дневной свет, рассекая его надвое. На ходу вытряс из пачки сигарету, прикусил зубами. И шагнув из-под кирпичного свода под открытое небо, сразу же закурил.
– Сердишься на меня? – спросила Дина, выходя следом и останавливаясь у него за спиной.
– Нет.
– Я бы сердилась. Женщины часто влюбляются в тебя? Думаю, да.
– Да. Но я, в отличие от них, влюбляюсь редко, очень редко, и это всякий раз выбивает меня из колеи.
– Значит ли это, что ты… – Голос Дины дрогнул. – Что я тебе не совсем безразлична?
– Не совсем безразлична, – подтвердил Герман. И повернулся к ней всем корпусом. – Точнее, совсем НЕ безразлична.
Они смотрели друг другу в глаза. Не отрываясь, не мигая. Эмоциональное напряжение сделало их лица похожими на маски участников древних мистерий.
– Что же нам теперь делать? – прошептала Дина.
Глаза ее лихорадочно блестели, грудь вздымалась от дыхания, жаркого и учащенного. Кажется, только горящая сигарета Германа мешала ей броситься ему на шею. Тонкая струйка дыма необъяснимым образом разделяла их, создавала преграду почти материальную.
– То, что запланировали. Осматривать памятники архитектуры, делать фотографии, любоваться природой. – Он посмотрел в сторону. – Я справлюсь с этим, Дина. Не знаю как, но справлюсь.
– А ты уверен, что с этим нужно справляться? – по-прежнему шепотом спросила она. – Ведь это… это…
– Ценность? Счастье? – Усмехнувшись, Герман покачал головой. – Не будем об этом.
– Почему не будем? Почему не будем? – От избытка эмоций она даже топнула ногой. – Ведь это важно! Ты думаешь, что уже нашел свою великую любовь? Да ничего подобного! Если бы это было так, то ты остался бы равнодушным ко мне, а ты сам только что признался…
– Хватит! – рявкнул он так неожиданно, что Дина вздрогнула. И добавил уже спокойнее: – Я же сказал, не будем об этом. Я пока не готов.
– Ты не готов, и поэтому я должна молчать?
– Да, было бы неплохо, если б ты помолчала минуты две или три.
– Так ты тиран? Как мило.
Он сердито фыркнул.
Не переглядываясь и не разговаривая, они дошли до биостанции и свернули в живописный дворик между жилым деревянным домом и сводчатым амбаром для смоления канатов, сохранившимся со второй половины XIX века.
– Боже! – воскликнула Дина, позабыв о своем возмущении, и сняла крышечку с объектива фотоаппарата.
Дом был поистине замечательный: два больших квадратных окна по обе стороны от входа, над ними еще четыре окна – два прямоугольных и два треугольных, через которые свет проникал в мансарду, – и шесть окошек разного размера на боковой стене. Двускатная кровля, темные серо-коричневые доски, за чисто вымытыми стеклами – аккуратные белые занавески. А перед домом, рассеченный по диагонали тропой из утопленных в землю валунов с проросшей между ними травой, раскинулся садик, на первый взгляд дикий, но при ближайшем рассмотрении даже очень ухоженный. Ранние лесные цветы и низкорослые кустарники соседствовали с декоративными. Ярко зеленое травяное поле покрывали алые, розовые, сиреневые, желтые брызги – словно подвыпивший художник, экспериментируя с открытыми цветами, неожиданно для себя создал настоящий шедевр.
Сделав несколько снимков, Дина обошла вокруг дома и, вернувшись к Герману, сидящему на большом валуне, сообщила, что с другой стороны есть еще один причал. Из длинных бревен с деревянным настилом.
– Я знаю, – сказал Герман. – Он предназначен для небольших катеров и лодок.
– Пойдем туда?
Она стояла перед ним – молодая, очаровательная, энергичная, чуть запыхавшаяся от беготни с фотоаппаратом, – и солнце золотило ее коротко стриженые светлые волосы. Длинная «рваная» челка падала на гладкий лоб.
– Ты чертовски красива, – вырвалось у него. – Я хочу написать твой портрет. Ты ведь фотографировала меня, так? Где хотела и сколько хотела. Теперь я хочу написать твой портрет.
Он думал, что смутить ее невозможно, но щеки Дины неожиданно вспыхнули, она потупилась и несколько секунд разглядывала носы своих кроссовок.
– Ты же художник, я помню… ну… – Передохнув, она заставила себя поднять глаза. – Я согласна. Что это будет, живопись или графика? Краски или карандаши? Или, может быть, тушь?
Отступив на шаг, он прищурился и взглянул на нее уже по-другому – как на модель.
– Думаю, масло. Акварель чересчур легкая и прозрачная, а темпера, наоборот, слишком тяжелая и плотная.
– Когда?
– Когда приступим? Завтра.
– Почему не сегодня?
– Сегодня у меня еще есть дела.
– Ясно. – Теперь она не могла отвести глаз от его лица. – Значит, договорились. Точно, да? Ты не передумаешь? Позвонишь мне сам?
Он подошел к ней вплотную. Кончиками пальцев провел, едва касаясь, по ее нежной прохладной щеке.
– Позвоню. В десять утра. Будь готова.
После ужина Герман объявил, что выйдет ненадолго подышать свежим воздухом. Буквально на пять минут. Леонид увязался за ним.
– Пусть поговорят, – успокоительно произнесла Марго, заметив, каким взглядом проводила их Нора.
– Пусть, конечно, – откликнулась та. – Я разве против?
– Ты нервничаешь из-за его интереса к этой девчонке с фотоаппаратом.
– А ты бы не нервничала, если б Ленька вдруг начал проявлять такой интерес к кому-нибудь, кроме тебя? Бегать на свидания, позировать на фоне заката…
– Думаю, да. Хотя моя история не похожа на твою. Ради Германа ты оставила работу и квартиру в Москве, полностью изменила образ жизни. А что сделал он ради тебя?
– То, чего не удавалось никому. Выдернул меня из ставшего уже привычным состояния хандры и апатии. Помог снова ощутить вкус жизни.
– О!.. Даже так?
Отвернувшись к раковине, Марго пустила воду и принялась мыть посуду. Нора ждала продолжения и через пару минут дождалась.
– Помнишь, ты рассказывала мне, как он переспал с Леськой… ну,
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
