Она давно не возбуждает так, как в юности, когда она была подружкой трех мушкетёров. Так мы с друзьями называли себя в школе и позже в институте.
Один из них стал ее мужем. Я любовником. Третий врагом. Иногда хочется спросить Ларису, неужели ты не чувствуешь, что мы когда-то свернули не туда.
Становится тошно, но месячное воздержание после командировки дает о себе знать, а мысли о глазах Сашки, излучающих гнев, только добавляют пожара в яйца.
Спустить пар и пойти домой. Ощутить прелесть того, что в доме живет не тишина, а что-то светлоокое и чистое.
Юное создание, которое смотрит на меня как на бога.
И чтобы не развенчать себя в ее глазах так скоро, я собираюсь удовлетворить ненасытную суку. Тем самым дам Шурке шанс еще немного побыть невинной.
Рву трусы под визгливый крик, а следом толкаю Ларису на колени, чтобы сразу снять свои штаны и вставить.
Если когда-то мне хотелось проявить толику нежности, то эти времена давно прошли. А Ларисе никогда эта нежность была и не нужна. Чем жестче, тем лучше. В какой-то момент она к этому пристрастила и меня.
К возможности не сдерживаться, не притворяться человеком, а быть настоящим животным, которое всегда во мне сидело.
Вставляю член на полную длину, чувствуя, как горячая женская плоть облегает со всех сторон. Закрываю глаза, тяну Ларису за волосы и абстрагируюсь от ее криков, которых она не стесняется в доме, где выросла ее дочь. Где растет ее сын. И путь никого из них сейчас нет. И пусть в дом можно пробраться только из моего сада, все равно противно от ее визга и того, как она кайфует от секса без элементарных прелюдий и поцелуев.
Так же тошно, как от этого кайфую я. Потому что не заслужил в этой жизни ни ласки, ни любви. Особенно такой светлой девочки, как Саша, которая ценой собственного счастья готова защищать брата.
А кого готова защищать Лариса, кроме самой себя? Никого.
Но мы с ней одного поля ягоды. Бездушные ублюдки без совести и морали. И единственная попытка ее восстановить – это помочь детям тех, чью жизни мы с Ларисой погубили. Страшно подумать, скольким таким я должен помочь.
Но выбрал детей, которые смогли сами выбраться из горящего дома. Смогли сами выжить, несмотря ни на что, и остаться людьми.
От мыслей о пожаре, ревущих детях, настрой теряется, но Лариса знает, как его поднять. Она мастер. Разворачивается, встает задницей кверху, пальцами теребя растраханную ма*ду и насаживается плотными кольцом губ на член, принимаясь яростно сосать.
Часто двигает головой, пытаясь поднять уставшего бойца.
И только ей это удается, она толкает меня на диван и с жадным оскалом залезает сверху.
- Твой член лучшее, что было во мне. Самый большой, самый толстый.... - соблазняет она, трясёт силиконовой грудью, сосок которой я сжимаю до визга, чувствуя, что даже супер отсос не поможет мне кончить.
Но одна лишь мысль, мелькнувшая как лучик света во кромешной тьме, меняет все.
А какая на ощупь грудь Сашки?
Маленькие яблочки с розовыми сосочками, которые, наверняка, захочется целовать и вылизывать, пока девочка мягко не застонет, обнимая меня нежными руками.
- Ох, су-ука... - выдыхаю со стоном.
Открывается второе дыхание и Лариса с криком: Да, еще! Е*и меня как шлюху! насаживается чаще. Моя рука с силой сжимает прокаченный фитнесом зад и я принимаюсь долбить влажную дыру.
Раз, другой, третий. Чаще! Жестче! Быстрее! И так несколько минут, пока голова не начинает кружиться, а она не хватает меня за волосы. Стискивая ствол внутренними тренированными мышцами сильнее, а я не заливаю ее гнилое нутро своей пустой спермой.
— Неужели эта девочка на тебя так повлияла? — слышу хриплый в ухо голос и продолжением она лишает себя возможности дышать. – Мы могли бы взять ее третьей. Она бы мне вылизывала, пока ты жаришь ее маленькую попку…Хочешь?
Пальцы сжимаются на женском горле, пока лицо твари не синеет. И лишь нежелание снова жить в дороге мешает мне убить ее.
— Еще раз услышу от тебя подобную херь, ты сдохнешь в притоне, пока тебя будут трахать банда кавказцев. Хочешь на такую карусель?!
— Зацепила же она тебя, — смеется сука, кажется, даже не испугавшаяся моих угроз. Отбрасываю ее в сторону и поднимаюсь с дивана. Руки дрожат от желания убивать!
И по злой иронии судьбы вижу широкие глаза Сашки через стекло двери в сад, которая тут же разворачивается и убегает.
Блять!
***
Глава 8.
*** Сашка ***
Мирон был прав. Такому мужчине, как Алекс, не нужна домохозяйка, ему нужна любовница. Доказательство этого я наблюдаю прямо сейчас, когда его член последний раз входит в дырку этой черноволосой стервы. Но я не хочу делать это как они, потому что именно таким сексом занимались в приюте. Быстрым, животным, без чувств. Но самое отвратительное даже не это. А то, какие увлечения есть у Алекса. Он берет женщину за шею, что-то шипит. И вместе того, чтобы закричать от страха, она смеется.
Это вообще нормально? Смеяться от боли?
Тут он ее толкает, поднимается во весь свой рост и замечает меня. Его отросток вяло висит, хотя секунду назад казался огромным. Но самое страшное его глаза, в них нет и капли доброты, как и приличия во всей этой ситуации.
Я разворачиваюсь и стремглав мчусь через чужой ухоженный сад, петляю среди светящихся искусственным светом кустов, перепрыгиваю через мощенные дорожки. И я знаю, что Алекс бежит за мной, что скорее всего остановит меня и все объяснит. Но я не хочу слушать. Я хочу забрать Митю и убежать от этого странного человека. От его странных интересов в сексе. Потому что я так не смогу. Я точно не хочу смеяться, пока он меня душит и трахает.
Забежав в проход, который ведет в сад Алекса, я почти добираюсь до двери в бассейн, но вдруг обо что-то запинаюсь и падаю. Хочу подняться, но натыкаюсь на что-то влажное и горячее и слышу тихое:
— Сашка…
— Мирон, — шиплю я, не встаю и пытаюсь рассмотреть однакашника по приюту. Он лежит и на белой футболке темнеет пятно. Такое же расползается по моей руке. – Что случилось?
