ясно, что они мне близки. Для Громовых я должен оставаться нарко-болванчиком, который благодаря милосердию младшего брата и воле отца смог выбраться из грязи. Мне нельзя сейчас высовываться, не в том я положении. Другое дело вы, человек, с которым сам Михаил Громов побаивается конфликтовать.
— Даже не думай, что твоя пустая догадка станет поводом для войны моей семьи с Громовым. Доказательств всё ещё никаких, а эти двое… — он поглядел на фотокарточки. — Их тел не было найдено.
— Только один из них мёртв, — я указал пальцем на правую фотографию. — Второй выжил и, скорее всего, замёл следы.
— Так ты убил только одного? — поднял тот бровь. — Ты разве не знаешь, что убирать нужно было обоих?
— Не дурак, знаю, но время играло не в мою пользу. Меня застали врасплох. Да и нападавшие были как минимум «старшими мастерами».
— Ох, Шагайн, — покачал тот головой. — Даже не знаю, что и делать. Я, конечно, поищу и даже найду второго, но толку?
— Повторю, толк будет, но только в случае, если этим займётесь лично вы. Уверен, это дело связано с попыткой убрать меня в прошлый раз, когда я был нарко-зависимым, — отозвался я. — К тому же у вас с Громовыми личные счёты. Эти люди продолжают ввозить контрабанду, а с этим делом вы сможете их остановить.
После этих слов Сергей по-настоящему задумался. Наконец, я смог заинтересовать его.
— Больно ты смышлён для своих лет, Шагайн, — хмыкнул начальник тайной канцелярии. — Итак, вынужден поинтересоваться. Как бы ты поступил на моём месте?
— Организовал бы защиту бездомным, — пояснил я. — Незаметно, как это делают профессионалы. На вашем месте я был бы уверен, что напавшие уверены в своей неприкасаемости. А когда почувствуют ещё и мою беспомощность, то обязательно развяжут руки.
— Защиту, говоришь, — задумался он. — Так и быть, Шагайн, но едва ли в этом есть смысл. Твоя бездомная семья живёт на землях Князя Августинова, а дочь его, вроде как, с Юрием Громовым помолвлена. Зачем им скандалы?
— Вы и это знаете, — я улыбнулся.
— Я всё знаю, Шагайн, — усмехнулся тот. — Всё, что происходит на моей территории.
— Если вас это успокоит, я не думаю, что в нападении замешан Юрий Громов. Так же едва ли это дело рук моего отца, Михаила. Остаётся лишь Дарья Громова, его вторая жена, да и мотив у женщины довольно очевидный. Я получил родовую силу Громовых, что уже является прямой угрозой её власти.
— Ох, Шагайн, подозреваешь собственную мачеху, хоть и бывшую, в таких ужасных злодеяниях. Некрасиво.
— Да плевать, — покачал я головой.
— Хорошо, я присмотрю за твоей семьёй. И, как ты и просишь, сделаю это профессионально. А когда найду что-то, что докажет твою правоту, свяжусь с тобой вновь.
— Я не забуду вашей доброты, господин Болконский. И прошу, пусть этот разговор останется здесь, в этом месте.
— Не волнуйся, парень. Я в этом деле больше двадцати лет и знаю, что такое конспирация.
— Учитывая ваш прикид, и не сомневаюсь, — отшутился я. — Спасибо, господин Болконский, как поживает ваша дочь?
В общем, дальше наш разговор сменил вектор. Мы поговорили о всяком, посплетничали и разошлись по разным сторонам. Болконский был единственным человеком, которому я мог доверять, так как только этот человек смог в пару дней раскусить меня — узнать подлинное имя, мою историю и всё то, что я скрывал. Притом он сделал это настолько изящно, что даже мне пришлось задуматься над своей осторожностью.
Я был доволен разговором. А к вечеру уже лежал без каких-либо сил в постели и попросту дрых. Благо, люди перед походом в Дозор освобождались от каких-либо обязанностей и могли не посещать пары.
В целом, последняя неделя пролетела даже быстрее, чем я ожидал. В основном я восстанавливал силы и собирал по полочкам всю информацию, что была в голове. Материал, который я за прошлые месяцы получал в библиотеке, стал крепкой теоретической основой для похода в туман. А отряд неодарённых выучил все мои команды и стратегии. Ребята молодцы, готовились они так же усердно, ибо понимал каждый, что основное обучение будет в зоне аномалий.
Когда до отправки оставалась пара дней, я набрал Екатерине. Сообщил, что скоро отправляюсь в зону тумана, а в ответ услышал, что у девушки всё хорошо.
Конечно, времени на то, чтобы узнать больше о делах в Московии, не было. Но я дал ей понять, что после Дозора сразу же навещу её и всю семью.
Ведь за нападение в поезде всё ещё никто не понёс наказания.
— Ой, совсем забыла тебе сказать, — добавила Екатерина в конце нашего разговора. — Гриша и Игнат ведь устроились!
— Ух ты, — улыбнулся я. — И куда же?
— Помощниками секретаря в тайную канцелярию. Господин Болконский узнал о том, что они твои братья, и решил помочь всем нам. Жалование парней в разы выше, чем те гроши, которые они получали в «Пегасе»! Теперь нам проще жить, кушать и покупать одежду.
План Болконского вступил в силу? Интересный подход.
— Это радует, — улыбнулся я. — Передавай привет госпоже Фирузе и Старейшине. Ещё скажи, что я обязательно поздравлю ребят с таким событием.
— Ты не представляешь, как тут все взбаламутились после того, как ты приобрёл нам район. Аристо жалуются, простолюдины завидуют. Но стоит людям узнать о том, что мы под твоим надзором, как все вопросы отпадают. Притом о тебе тут все бездомные говорят.
— Пусть говорят, главное, что вы в безопасности.
— Да, это точно.
— Я немного устал, Екатерина.
— Да, конечно! — она тут же вспомнила, что мы болтаем второй час. — Я тебя очень жду!
— Да, я и сам соскучился.
Когда сбрасывал вызов, закрывал глаза и думал о завтрашнем дне. После чего быстро засыпал, просыпался и отправлялся в учебный корпус.
Но если раньше я ходил на занятия, то сегодня всё было иначе.
Аристарх Оболенский проводил последний тест, который должны были пройти все участники завтрашнего Дозора. Сидя вместе со своим небольшим отрядом, я ответил на все вопросы и предоставил лист столпу Империи. После чего заметил, как тот расставлял мне высшие баллы практически не глядя.
И это настораживало. Либо этот человек верит в меня настолько, насколько вообще можно верить в неодарённого, либо ситуация на границе настолько плачевна, что любая толковая голова сейчас будет на вес золота.
— Комплекты одежды и других вещей получите в третьем корпусе, — осведомил Оболенский, когда закончил с тестами. — Завтра с утра вас будет ожидать вертолёт.
Кивнув разом, мы поднялись на ноги и вышли из аудитории.
На следующий день я проснулся рано, чтобы заранее привести своё тело в боевое положение и подготовиться к отправке. Вертолёты прибудут через пару часов, поэтому времени на подготовку у меня с лихвой.
Линии души всё ещё оставались для меня главным аспектом в любом сражении с тварями из тумана. Кто бы что ни говорил, но каждый мой бой был настоящим произведением искусства, который включал в себя массу аспектов, таких как стратегия, интеллект и выносливость. Да, терять разум и с яростью бросаться на врага, порой, тоже полезно, но всё же лучше быть изобретательным.
Сегодня, стоя перед зеркалом, я вырисовал на теле четыре узора. Магическое начало на моём теле выражалось всё более отчётливо, а линии души сверкали как никогда ярко, поэтому в том, чтобы к «доспехам души» и линиям «присутствия» добавить линии «ближнего боя» и линии «заточения», определённо, был смысл. Линии «ближнего боя» усиливали мои удары и всю атакующую силу, а «заточение» помогало держать «прану» в уздцах.
К слову, что касаемо «праны», с ней было всё не так предсказуемо. За прошедшие два месяца я научился контролировать её, понял, как именно происходит выброс энергии и на что он влияет. Оставил на теле линии «заточения» и сделал так, что «прана» вошла в пассивное состояние.
Я был готов к ситуации, в которой придётся применить родовую силу, поэтому линии «заточения» нанёс так, чтобы смог в любой момент избавиться от них.
— Значит, ты уже уходишь? — спросила меня госпожа Трубецкая, встретив меня на улице. — Не думаешь, что это слишком опасно? Туман не жалеет никого.
— Ухожу, — отозвался я, закрепляя сумку с метательными ножами на поясе. — Рано или поздно всем нам придётся встретиться с куда более страшными проблемами, поэтому, если не выживу в своём первом Дозоре, то нет смысла думать о чём-то большем.
