её сторону.
– Силы? Я и так дал вам слишком много Силы. Идите и возьмите то, что мне нужно.
– Хорошо, Господин!
– И ещё – найдите беглянку! – Колдун ударил оземь посохом. – Пока я знаю, кем её заменить, но всё равно не мешкайте.
– Как нам это сделать? – подала голос Полуночница.
При этих словах Водяной вздрогнул и выронил браслет из рук.
– А вот как, – недовольный Чародей указал посохом на оброненное украшение. Прозрачная дева, паря над землей, приблизилась к не смевшему шелохнуться Водяному и подцепила длинным ногтем волосинку. – Справитесь?
– Справимся, Господин наш, – призраки одновременно склонили головы. Затем двинулись к окну, перевоплотились в сов, летучих мышей и ночных бабочек и, скользя по лунному свету, стелящемуся тропой, покинули зал.
– Коли нет – лучше и не возвращайтесь, – Колдун ударил посохом два раза.
Некоторое время ничего не происходило. Затем дальняя стена, обласканная любопытным оком Луны, разошлась в стороны, впустив в зал невысокую тележку, которую тащили теряющиеся в царящей повсюду темноте тени, закутанный в черные плащи, по примеру своего Господина. На тележке громоздилась клетка, сотканная из водных струй, которые ни на мгновение не прекращали движение.
Когда конвой приблизился на достаточное расстояние, телега остановилась. Тёмный с интересом начал осматривать пленницу. Мечущаяся в клетке девушка сплошь состояла из огня. Она билась и билась о прутья решетки, пытаясь вырваться. Одергивалась от боли, кидалась в противоположную сторону, вновь стонала, но не желала угомониться и признать свою участь. На миг их глаза встретились.
– Кто ты?!
Она устремила огненные руки к закрытому капюшоном лицу, но, не сумев преодолеть вертикальную струйку, отшатнулась, выпуская из пальцев гаснущие сполохи, один из которых почти долетел до цели, но посох был на чеку: глазницы черепа мигнули, поглощая чужую Силу.
– Ты можешь величать меня Черный Колдун или Мой Господин.
– Господин? – огненная дева рассмеялась, вновь идя на штурм преграды, казавшейся хлипкой, но державшей неимоверно надежно. – Ты ведаешь, кто я такая?
– Мне о том известно, приёмная дщерь Шкурапея – владыки Змей.
– Раз так, – девушка смутилась – выходит, её пленитель понимает, на что идёт: месть трехглавого змея будет жестокой. – Отпусти меня поскорее, и я уговорю отца подарить тебе быстрый исход.
– Глупая, – чародей приблизился вплотную к водным струям. – Мне не страшна ни месть твоего названного отца, ни отца настоящего, коему до тебя меньше дела, чем Шкурапею.
– Ах ты! – она распростёрла руки, вливая в них всю Силу. Полыхнуло так, что, не будь преграды из водяной решетки, весь дворец в считанное время превратился бы в угольки.
– Сильна-сильна, – потешался Тёмный. – Не трать зря Силу. Она уже не твоя.
– Кто же на неё претендует, – девушка старалась не терять силу духа.
– Тот, чья длань скоро закроет собой и Солнце, и Луну. Грядёт великое царствие, оно встанет над миром, объединив под собой расколовшуюся Сваргу.
– Не о себе ли ты вещаешь? – пленница не оставляла попытки выбраться – прутья, на которых она стояла, так же были водяными потоками, приносящими боль при всяком соприкосновении с ними, потому выбора биться или смириться с участью особо не было – всё было едино.
– Ты столь же умна, сколь неугомонна, дочь первозданного огня Сварога, искра, которая позволит гореть тысячам очагов. Но пока тебе будет достаточно согревать единственный из них, да следить, чтобы мои юные рабы не мерзли, им это может навредить. – Эй, там, одну подменённую сюда и живо!
Пламя вновь колыхнулось, но штурмовать решетку не стало. Девушка с интересом следила, как из темени зала к теплу огня выбежала босоногая, постоянно ежившаяся девчонка. Если бы огонёк была человеком – их можно было бы смело назвать ровесницами.
– Эй, ты!
– Да, мой господин, – девочка бухнулась на колени. – Что пожелает мой повелитель.
– Славно-славно, – Колдун на мгновение засмотрелся на перекованного живого. Его чаяния воплощались в жизнь, обещая в скором времени привести к желаемому. Как поработить свободных? Нужно вырастить рабами их детей. Похищенные чада не попадали на обед жаждавшим этого похитительницам, не становились солдатами в его армии, пока не становились, они росли и крепли, вкушая вместе с горьким молоком Полуночниц свое нынешнее рабское существование, принимая его за единственно возможное бытие. Как победить Богов, когда у тебя нет на это Силы? Нужно поработить народ, который чтит этих Богов, отдавая им свою Силу. – Прислужи нашей новой гостье, да смотри, осторожнее с ней, когда будешь кормить.
Девушка кивнула, поднялась с колен и засеменила к клетке, держа в руках вязанку хвороста. Беспрепятственно прошла сквозь струящуюся решетку, развязала тесемку и бросила ветки на водяные струи пола, затем презрительно кинула отошедшей в сторону пленнице:
– Чего встала, жри, паскудное племя!
После чего, недовольно морщась, оставила её одну.
Как победить Богов? Нужно заставить людей бояться их и от того – ненавидеть.
* * *
– Водяница… – Баюн слабо шевелил губами. Едва слышимый голос застревал в прорезях шлема и неумолимо угасал.
Спутник Макоши умом понимал, что Водяная Княжна ещё прошлой ночью покинула опушку леса, спеша в неназванное убежище, но сердцем надеялся, что она тут: за пригорком, или вон за тем кустарником, растеклась ручейком, текущим из ниоткуда в никуда, и ждёт своего котейку. Своего? Воин одернул себя от дурманящих разум мыслей, настороженно прислушался – никого. И всё же ему не давал покоя мимолетный шелест крыльев, возникший и тут же растаявший над кронами величественных сосен, в ветвях которых удобно улеглась полная луна, с нескрываемым интересом наблюдающая за полуночным путником, решившим пройти вчерашней дорогой вспять.
Кот замер, выпуская наружу притаившегося в груди хищника. Закрыл глаза, превращаясь в слух. Лес отдался ему безропотно, не пытаясь сопротивляться хотя бы для вида. Нос втянул аромат ночной прохлады, с выдохом отпуская сознание ночного охотника, который, не обремененный телесной оболочкой, тут же понесся вперед и одновременно в разные стороны, изучая и обнюхивая, забираясь под каждый пень и скользя по стволам деревьев, облизываясь на птичьи гнезда и любуясь встревоженными, ничего не понимающими пичужками, забывшимися в своих птичьих грезах. Он словно бежал и ощупывал лес когтистыми лапками, лес отзывался, с упоением сливаясь с какофонией чувств и мыслей, с нежданным налетчиком.
Баюн тяжело вздохнул. Открыл глаза. Впереди не таилось никакой мало-мальски серьезной опасности, но тревога не отпускала. Чутье, что острее любого человеческого, говорило о незримом наблюдателе, столь могучем и сильном, который сумел укрыться от незримого взора следопыта.
– Ничего, – воин проверил, как мечи выходят из ножен. – Сдюжим.
Тропа качнулась вперед, податливо стелясь под окованные железом сапоги, ступавшие мягко и бесшумно, несмотря на внушительный
