Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
ответила: ты даже не представляешь себе, как я рада, что ты это сказал, Ронич. А он такой: за время похода мы не встретили ни души, а она такая: разве это странно? А он: это хорошо.
Они шли дальше – и пейзаж вокруг них менялся. Снег таял, и вода стекала вниз водопадиками, под которыми они пытались пройти, не намокнув, а потом собиралась в бурные потоки, через которые они переходили по подвесным мостам. Каждый раз, когда в мостике не хватало бревна или нужно было перескочить с камня на камень, он протягивал ей руку, и каждый раз она бралась за нее. Оба понимали, что с каждым таким прикосновением они вновь вызывают в памяти тот момент, когда признались друг другу в любви, и вновь подтверждают свое признание. Это было на смотровой площадке в Гар-Халуце[22], вскоре после того как она показала ему точку, откуда видно и Средиземное море, и Кинерет, они побродили там и решили возвращаться. К тому моменту они встречались уже почти две недели, но ни один из них не решался перейти от разговоров к прикосновениям. Если честно, она уже начала подозревать, что девушки его вообще не интересуют. И тут она оступилась. Перескакивая с камня на камень. Буквально оступилась, совсем легко. Он протянул ей руку, и она ухватилась за нее и не отпускала, даже когда они вышли на ровную местность. Так и шли всю дорогу до его дома. Почти час. И там, за дверью его комнаты, на которой висела доска для дартса, они поцеловались, он раздел ее и все время останавливался, чтобы спросить у нее взглядом, можно ли продолжать, и, когда увидел у нее справа от пупка большое родимое пятно в форме Африки, которое казалось ей уродливым и которого она так стеснялась, что годами не мылась в душе в общественных раздевалках, он встал на колени и поцеловал его со словами: оно такое красивое, ты такая красивая.
На второй день похода начался дождь. Даже не дождь, а потоп.
Если верить путеводителю Дитера, им оставалось совсем немного до деревеньки, так что они побежали туда с рюкзаками, подпрыгивающими за спиной, чтобы успеть найти приют до наступления темноты, и постучались в первый попавшийся дом. Им открыл какой-то беззубый человек, он говорил на древнем языке с большим количеством согласных. Не по-испански. Они попытались объяснить ему жестами, что промокли под дождем, он кивнул и подал знак идти за ним. Ронен процедил на иврите, что это выглядит опасным, а она громко ответила ему: расслабься, у него добрые глаза. И правда, этот человек привел их к маленькой постройке в центре деревеньки, погромыхал огромной связкой ключей и открыл один из классов в школе, со стульями, партами и доской. Снаружи продолжался потоп, но теперь они были в безопасности, сидя в своем Ноевом ковчеге. Они расстелили спальники на возвышении, предназначенном для учителя, и так крепко заснули, что не услышали даже, как утром в класс зашли дети и столпились вокруг них. И только когда учительница стала трясти их за плечи, они проснулись, и, видимо, их недоуменные лица выглядели смешно, потому что дети, все семеро, и учительница вместе с ними покатились со смеху и смеялись так свободно, что и они двое тоже засмеялись; точнее, она засмеялась, а Ронен улыбнулся, по-настоящему улыбнулся под своей бородкой; а потом, раздав детям конфеты из рюкзака – путеводитель настоятельно рекомендовал запастись конфетами, чтобы раздавать их детям, настолько фундаментально подошел к своей задаче Дитер, – они сложили спальники, вышли из класса и двинулись дальше по своему маршруту. Все вокруг сверкало от капель дождя и солнечных лучей, и они пели дуэтом «Дети – это радость»[23], она за солиста, а он – за скрипку, он пел высокие ноты и двигал рукой так, как будто водил смычком по струнам. Они допели, и он сказал: может, когда вернемся в Израиль, я снова буду выступать, и она сказала: это будет замечательно, и подумала: ну наконец-то! Мой Ронен, который своей любовью залечил мои детские травмы, благодаря которому я наконец узнала, что значит чувствовать себя дома, – снова со мной.
Но, когда они вернулись из похода в Ла-Пас, ее Ронен снова был напряжен, как колючая проволока. Она уже настроилась на несколько дней отдыха с теплой ванной и возможностью полежать в гамаке, но он стал жаловаться, что Ла-Пас некрасивый, его напрягали слепые и хромые на улицах и то, что ему все время пытаются что-нибудь продать, и эта комната в хостеле – кто вообще селит постояльцев в комнату без окон? И пустой аквариум в лобби – что это вообще? Где вода? Где рыбки? Он боится, что дурные мысли снова вернутся к нему, поэтому смотри, сказал он, у Дитера Лемке есть велосипедный маршрут по Дороге Смерти, точнее, когда-то она была Дорогой Смерти, а сейчас, из-за того что там случалось много аварий, она закрыта для машин, ездить на ней можно только на велосипедах, и Дитер написал в своем блоге, что виды – astonishing[24].
Она хотела сказать ему, что рассчитывала немного отдохнуть, но она тоже боялась, что дурные мысли и странное поведение вновь вернутся, и не хотела подвергать риску близость, которая заново создавалась между ними. Так что в конце концов выбора не осталось: она согласилась отправиться завтра на Дорогу Смерти.
* * *
– Ух, сколько я болтаю, – перебила себя Мор и поднесла палец к губам, будто пытаясь заставить себя замолчать, а потом посмотрела на меня таким взглядом, который я и сейчас не смогу правильно описать. Может быть, дело в том, что он задержался на вырезе моей рубашки…
– Не волнуйся, – сказал я. – Продолжай.
– Вообще, я больше люблю слушать, – заметила она, не отводя глаз.
– Помню, – сказал я, – по Ла-Пасу.
– Так получается, когда ты… – Она остановилась на минуту и начала заново: – В восемь лет у меня был узелок на связках. Мне сделали операцию, и после этого месяц нельзя было разговаривать. Целый месяц я только слушала.
– Это была подготовка к «телефону доверия».
– Точно.
– Но сейчас рассказывай, пожалуйста, дальше. А слушать буду я.
– Мне жжет горло, Омри. Кажется, что если буду рассказывать дальше, то в конце концов… расплачусь.
– А это плохо?
– Если я заплачу, то уже не остановлюсь. А это плохо. Сейчас мне надо быть сильной.
Интересно, зачем ей, в сущности, быть сильной, подумал я. И спросил:
– Тебе не… Ну то есть я-то могу здесь оставаться до завтра, а вот тебе не… надо возвращаться на шиву?
– Надо, – коротко
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
