Минута – и игра началась. Игра была по-детски проста. Единственное, что требовалось, – хорошая память, чтобы запоминать числа на табличках, которые переворачивали лицом вниз. Таблички Яртии были старые, поцарапанные, все в пятнах, ими уже долго играли.
Кэйд из последних сил боролась с зевотой. К этому позднему часу она уже устала. Воздух пустыни, кажется, действовал на нее усыпляюще. К тому же еще и возраст.
Она снова зевнула.
Поначалу герцогиня следила за игрой, стараясь изо всех сил углядеть и запомнить жульнические отметинки. Но глаза уже стали не те, что когда-то, да еще тусклое освещение. Ох! Она просто засыпала. Кэйд никогда не приходила в восторг от азартных игр, считала их пустей тратой времени. Вскоре она уже ужасающе проигрывала. А Иносолан и того хуже.
Яртия тоже проигрывала. Но чем хуже ей приходилось, тем выше она поднимала ставки. Кэйд попыталась составить план, ведь должен же быть план. Золото Азака таяло со скандальной скоростью. Поселковые женщины не могли остановить игру, пока они были впереди и дела у них шли отлично – это было бы плохим тоном. Вскоре девушка, дежурившая у двери, выкрикнула какие-то имена, и игроки, попросив прощенья, вышли и горячо зашептались за дверью со своими мужьями, а после возвратились в круг. Кэйд и Иносолан, борясь с усталостью, хором зевали и расставались с остатками надежды.
– Госпожа Яртия?
Яртия поднялась и подошла к двери. Как и следовало ожидать, Четвертый не смог отказать своей молодой прекрасной жене в маленькой просьбе. После непродолжительного перешептывания Яртия вернулась к игре.
Кэйд зевнула и внезапно очнулась – вот сейчас!
– Госпожа Хатарк?
Иносолан из-под сонных, отяжелевших век бросила на тетку виноватый взгляд, затем встала. Видно было, что она еле волочит ноги. Но Азак, конечно, тоже согласился. Ведь у него было много дел, пока лагерь готовится к ночлегу, и на альковные утехи ему не приходилось рассчитывать. Через мгновение Иносолан, позевывая и спотыкаясь, вернулась.
– Он говорит, мы можем остаться, пока Яртия здесь, и нас проводит Четвертый.
Игра продолжалась, ставки росли. Кэйд содрогалась, представляя, сколько может стоить эта игра. Во имя неба, на что могла надеяться Иносолан? Баня опустела и казалась теперь больше и просторнее, в темных углах притаилось эхо. Вскоре после того, как осталось всего полдюжины игроков, все три местные женщины с восторгом благодарили счастливую судьбу. Инос передала тете еще денег. Кэйд уже без всякого стеснения зевала, с трудом удерживая себя в бодрствующем состоянии, сражаясь с внутренними голосами, логично доказывающими, что поведение ее глупо, что она слишком стара, должна была настоять на своем и уйти спать, завтра долгий дневной переход. Но другой голосок, въедливый чертенок, нашептывал, мол, нет, не настолько уж стара, и час не слишком поздний, если вспомнить распорядок в Кинвэйле, и, очевидно, у Иносолан на уме что-то серьезное, раз она выбрасывает на ветер столько денег.
Из последних сил Кэйд продолжала сражаться со своим онемевшим, уставшим разумом, но по-прежнему проигрывала самым смехотворным образом, точно так же, как и Иносолан. Тусклая комната закружилась, голова ее опустилась, и веки закрылись. Она не заметила сигнального хода. Но он наверняка был, потому что Яртия внезапно перешла в наступление. Деньги неумолимо скапливались рядом с ней. Болтовня и шутки местных поутихли, стали реже. Потом и вовсе смолкли, когда сосчитали, кто сколько выиграл.
«Скоро все кончится, – с облегчением подумала Кэйд. – Сейчас Яртия соберет деньги, а местные потом будут говорить – вот это была ночь!»
И вдруг давление уменьшилось… все вернулось… наваждение ушло. Мир сфокусировался в жуткой точке. Кэйд с ужасом взглянула на Иносолан и поймала ее ответный взгляд, исполненный торжества.
4
Бог Путешественников обязывает хозяев быть гостеприимными. «Крайне маловероятно, что нападение произойдет в самом оазисе Высоких Журавлей – так сказал за ужином Азак. Но никого этим не успокоил, потому что прибавил со смехом: – В поселке совсем мало мужчин. Остальные, должно быть, отошли куда-нибудь в укромное местечко подальше отсюда и готовят нам веселую встречу».
Тем не менее Четвертый Охотник на Львов проводил женщин к шатру. Расстояние – всего сотня-другая шагов, самое большее. Что с ними могло приключиться? Встреча с визгливой дворняжкой? Но путь проходил мимо каменных хижин поселковых жителей, поэтому не стоило отпускать женщин одних, без сопровождающего. Кроме того, полагалось знать пароли, если останавливал часовой, а пароли – забота мужчин. Инос просто бесилась от такого отношения к женщине, но Кэйд такое отношение даже нравилось. Ей нравилось, когда с ней обращались как с хрупкой и беспомощной дурочкой. За годы, проведенные в Кинвэйле, она привыкла к этой роли.
Уже стало прохладно. Оазис располагался довольно-таки высоко в горах. По черному небу пустыни рассыпались звезды, такие низкие, что казалось, будто они заглядывают тебе через плечо. В величественной темноте этого звездного моря медленно плыли облака.
Четвертый Охотник довел их до шатра и, выполнив таким образом обещание, удалился, обнимая за талию свою возлюбленную Яртию, которая уже рассказала ему о своем вечернем выигрыше.
Инос и не думала входить в шатер. Она прислонилась спиной к стволу пальмы, сложила руки и с самодовольным видом сказала: «Ха!»
Кэйд теперь уже совсем расхотелось спать. Она ощущала тревогу. И чувствовала себя глупо.
– Не могла бы ты объясниться, дорогая? – спросила тетка, досадуя, что не может скрыть беспокойство.
Шумел ветер, он заглушал голоса, так что можно было тихонько поговорить, тем более что в других шатрах, похоже, уже спали.
– Попробую, – мрачно сказала Инос, – но не так-то просто говорить об этом, сама знаешь.
Да, непросто. Но ведь Кэйдолан думала об этом достаточно часто. Шейх Элкарас добился доверия Азака, а Азак, как правило, не доверял никому. Шейх убедил Иносолан пуститься в безумное бегство из Араккарана в пустыню – и хотя Инос часто была порывиста, но такой поступок даже ей казался нелепым. И наконец, шейх Элкарас, судя по всему, ухитрился избежать преследований со стороны Раши. Кто, кроме волшебника, способен на такое?
Из этого следовало однозначно, что Элкарас обладает колдовской силой. Или он украл Иносолан у султанши, чтобы сыграть в ту политическую ифу, в которую прежде играла она, или же он сам был ее приспешником, и Раша использовала его, чтобы спрятать в пустыне свой товар, пока сделка с Хранителями не будет завершена.
Конечно, шейх мог ифать на чьей угодно стороне, например, на стороне одного из Хранителей, например – и вероятнее всего – за Олибино, колдуна Востока. Но если так, почему они позволили Иносолан спокойно продолжать свое путешествие? Если она замешана в политику, то должна выступать как королева Краснегара, а не разгуливать по пустыне в роли мнимой жены мнимого Охотника на Львов. Караван бредет по пустыне уже много недель.
