поджигать. Правый нижний угол рта слегка закушен, больше никаких видимых следов волнения не видно.
А вот и тот, кто всем этим руководит. Впервые попал в поле зрения. Тоже в шкуре с оскаленной головой волка на седых волосах. Принёс факел. Передал подростку и встал рядом. Занялось…
Горит. Почти без дыма. Рыжие языки пробились сквозь брёвна, зацепились за одежду, поползли по телу. Ветер… Пламя рвануло вверх. Отодвинулись от костра. Лежащее тело подбросила сила огня; туловище изогнулось, принимая сидячее положение, правая рука вытянулась почти горизонтально (словно указывая вдаль).
Толпа взвыла, восприняв это как хороший знак. Костёр набрал полную силу и загудел, затем рёв толпы заглушил все другие звуки…
* * *
– Купите её!..
Он раскачивался на табуретке, частично повторяя движения Того, на брёвнах…
– Купите её! – продавец магазинчика вцепился в него взглядом. – За неё дали задаток: у покупателя не было налички, а я не продал по карте, сказал, что терминал не работает. Я знал, что вы придёте. Для него она – просто занятная вещица, ничего больше… Она изменит вашу жизнь, и вы это знаете. Я бы сам купил, мне за пятьдесят и уже ничего не страшно, но для меня это слишком дорого…
Он посмотрел на ценник. Несмотря на то, что Маска не продавалась, ценник на неё постоянно пересматривали. Не то чтобы цена была неподъёмной, но цифры на порядок отличались от тех, что были выведены на бумажках экспонатов, висящих рядом.
Он закрыл глаза…
* * *
Костёр разрывал чёрное ватное одеяло ночи красно-жёлтыми яркими всполохами. Треск разрываемых огнём стволов постепенно уступал место мягкому шороху. Разные части костра, казалось, разговаривали друг с другом – делились впечатлениями от событий прошедшего вечера.
Жрец, опершись на посох, смотрел в середину костра немигающими глазами. Пламя не отражалось в его глазах, похожих на бездонные сухие колодцы. Восемь помощников безмолвно стояли за его спиной. Наконец он поднял руку, повернулся и пошёл прочь от костра. Его место тут же занял один из восьмёрки: нужно было охранять огонь до последнего тлеющего уголька – после этого уже никто не сможет догнать усопшего и помешать ему выполнить назначенное.
Жилище жреца, кроме того что стояло наособицу, ничем не отличалось от других таких же построек: двускатная крыша из брёвен, засыпанных землёй; глухие стены из таких же брёвен, по пояс в земле; к двери вела вырытая в грунте дорожка.
…В его нынешнем состоянии дверь не являлась преградой, и через короткое время, после того как она захлопнулась за стариком, он последовал следом…
Глиняный пол в землянке был посыпан сухой травой. Жрец в мягкой белой рубахе уже сидел за столом в дальнем правом углу комнаты и пил из чашки густой напиток медового цвета. В чаше побольше, стоящей на столе, в смеси из коры с жиром плавал маленький язычок пламени. По стенам ползали спутанные густые тени. Перед столом смутно виднелось что-то похожее на лавку. Без приглашения садиться не полагалось; впрочем, как и входить в жильё. Поскольку одно правило уже не было выполнено, он нарушил и второе: сел на лавку, положив руки на колени. Жрец явно знал о его присутствии, однако ничего не предпринимал: продолжал маленькими глотками, прикрыв глаза, прихлёбывать из чашки.
Наконец, поставив чашку на стол, жрец приподнял веки.
Две голубые льдинки уставились на пришедшего.
– Чужой! Зачем ты здесь?
Старик не размыкал губ, при этом «Чужой» прозвучало как имя собственное. Речь жреца слышалась как шелест трав в степи при небольшом ветре (давала себя знать подстройка под непривычный словарь).
– Ты нарушил уговор, жрец: наследовать мне должен был другой. Кроме того, мой костёр должен быть позже. Не ты ли помог мне обрести покой раньше срока?
Губы старика тронула лёгкая усмешка.
– Сегодня хорошая ночь для задуманного. Следующую ждать – слишком долго. Я послал с ним лучших женщин: у него будет много сыновей. Они возьмут себе других женщин «там». Племя волка будет там властвовать над всеми, так же, как в этом мире. Поэтому я нарушил уговор, поэтому я установил его предел здесь раньше срока. Он – мог бы спросить меня, ты – нет. Ты – его продолжение, но ты – не он. Ты смог пройти по его следу. Выходит – я прав, выходит – всё вышло по-моему.
В глазах жреца светилось торжество, грудь под рубахой ходила ходуном, пальцы рук сжались в кулаки…
– Уходи. Тебе нельзя здесь долго… Жди там, откуда пришёл…
* * *
Маска заняла место на стене, между окном и входом в комнату, напротив кресла, в котором он проводил всё своё свободное время. Пришлось переместить две картины на другие стены: они рядом с Маской казались неуместными.
Он поставил стакан из тонкого стекла на широкий подлокотник кресла, справа от себя, и пошёл за чайником. Это его давнишний ритуал: налить обжигающе горячий чай, сесть в кресло и размышлять, ощущая как тепло из стакана переходит в объём комнаты. Правда, изредка он засыпал (в результате из шести когда-то купленных стаканов осталось два).
– Ну давай, покажи себя на новом месте…
* * *
…Мелькание различных оттенков серого, коричневого, зелёного…
Лёгкие наполнены восторгом, бока раздуваются и сжимаются, прокачивая воздух стремительно бегущего тела. Слева, справа, сзади – такие же, как он…
Глаза адаптировались и стали различать происходящее. Волки. Стая в пятнадцать, а то и в двадцать особей. Он – один из них. Рядом, отстав на полкорпуса, несётся его Волчица. Они вместе три года и не расстанутся никогда.
Поле… Они мчатся по весеннему просыпающемуся полю. Снег ещё не весь стаял и, съёжившись, пытался спрятаться от солнца в неглубоких лощинах. Впереди мягкие, аппетитно пахнущие клубки – овечья отара. Большая, несколько сотен. Собачий лай… Это предупреждение: отару охраняют. Волкодавы. Три пса выдвинулись в сторону угрозы; ещё два пытаются сбить овец в кучу, уменьшая зону атаки.
Поздно… Они несколько дней ничего не ели… Какой будоражащий, сводящий с ума запах!
А-а-а-грр-хх-ааа!.. Это сшиблись в бешеном танце волки и собаки. А-х-м!.. Кровь, горячая пьянящая кровь течёт по нёбу… Неудержимое желание убивать… Убивать…
Резкое движение головой – и жертва отброшена. Ещё… ещё…
Два серых размытых пятна судорожно смялись и, неестественно сломавшись в полёте, ткнулись в мокрую землю. Одно из этих пятен – Она.
Звонкие хлопки. Выстрелы… Это выстрелы…
Пастух. Он перезаряжает ружьё. Успеть…
Хруст хрящей под резцами. Хрр-хррр… Вкус крови…
Он лижет её морду. Кровь с его языка смешивается с её кровью. Она ещё жива, но жёлто-зелёные глаза уже светлеют, светлеют…
