рано, слышишь?
— Слышу, — собственный голос мне чужим показался, далёким, бесцветным. Только и спросила: — Когда?
— Послезавтра, — ответил он, посмотрел, словно ждал чего-то.
Послезавтра. Не было в моей жизни страшнее слова. Я закусила губу, высвободила руки из его пальцев, подняла медальон. Неловко нацепила его на шею, кое-как с замочком справилась, дрожь так сильно мешала.
— Жаль, — ответила тихо.
Нет нам ведьмочкам любви, не созданы мы для неё. Редко у кого получается её встретить и удержать. У матери моей получилось, да и то ничем хорошим её история не закончилась. А мне и пытаться больше смысла не было.
— Сонюшка, поедем со мной.
Я подняла взгляд, медленно, осторожно. Не верила, что не ослышалась, что не придумала, не выдала желаемое за действительное.
— Я всё для тебя сделаю, только остаться здесь пока не могу. Вернёмся потом, если захочешь, только поехали со мной. Поедешь?
— Поеду, — выдохнула я не раздумывая. Поняла вдруг, что с Алексеем мне и не страшно ничего. В столице ведьмы тоже нелишние, глядишь, и заработаю чего. Не страшно отца оставить, не в пустоту, не на погибель. А он поймёт, отпустит обязательно. Ведь любовь ведьмочки дважды не повторяется, а сердце не ошибается. Я погладила медальон. Знала мама, когда мне его оставляла, всё знала, всё видела. Свадьбу мою благословляла, но не с барином старым.
Алексей вскочил на ноги, подхватил меня на руки и закружил, сжимая в объятиях. Я смеялась, так громко и звонко в ночной тишине, что, казалось, весь мир был свидетелем моего странного счастья.
— Я заберу тебя, утром послезавтра, завтра теперь уже, — горячо обещал он, целуя моё лицо, беспорядочно, лихорадочно, куда только попадали губы. А я смеялась и плакала одновременно. — Жди меня, Сонюшка. Собери всё, что тебе понадобится, и жди. Я на рассвете за тобой приду.
— Подожду, — обещала я и верила, всем сердцем верила, что он меня не обманет.
Глава 11
Второй день на ярмарке я весь не высидела. Толку от этого так и не было, а нетерпения у меня заметно прибавилось. Так и подмывало домой бежать, собираться.
Вечером отец принёс мамино платье. Белое, свадебное, своими руками она его когда-то вышивала, словно до сих пор хранило воздушное кружево тепло её исколотых пальцев. Я прижала платье к себе и долго сидела в тишине, понять хотела, как же поступить правильно.
Отцу пока говорить правду не решилась. Подумает, что сбежала, переживать станет. Только я ему здесь всё равно ничем не помогу, только рот лишний на наши скудные запасы. До зимы долго ещё оставалось, заработать успею или супруг поможет, там уж и видно станет.
Не нравилось отцу моё настроение, то приходил он, то из дома уходил, дела себе выдумывал. То заговорить пытался, а я отмахивалась, улыбалась спокойно, кивала. Всё, мол, у меня замечательно и переживать так сильно не надобно, слюбится, свыкнется, брак-то не плаха, жизнь своим чередом дальше пойдёт.
Всю ночь я пролежала без сна. Смотрела в окно, снова и снова пересчитывала знакомые звёзды, там, в столице, небо, наверное, совсем другое. Тишка мурчал под боком, жался поближе, словно пожалеть хотел, то ли меня, то ли себя самого. Ему тоже предстояло со мной в столицу-то отправляться. Куда ведьмочка без фамильяра своего любимого сунется, да и он без меня долго не протянет, крепкой нитью мы с ним были связаны. Очень Тишка наше село любил, нравилось ему себя здесь особенным чувствовать, первым красавцем среди всех кошаков. А на новом месте пойди ещё найди столько желающих покормить да погладить.
Я хихикнула, Тишка лениво открыл один глаз:
— Чего тебе неймётся-то? — поинтересовался он.
— Да вот подумала, как же ты в столице без Анки-то будешь жить? Без горячих объятий?
Вместо ответа Тишка на меня зашипел, шерсть на спине у него так дыбом и встала. Я засмеялась, за стеной заскрипела отцовская кровать. Пришлось заткнуть рот обеими руками, чтобы не шуметь так сильно.
С трудом я заснула, усталость взяла своё, а проснулась с первыми лучами солнца. За окном уже вовсю надрывались птицы, хоть ещё толком-то и не рассвело. Я бросилась умываться, быстро проверила вещи в котомке. Много нужного у меня и не было, но на первое время хватит. Подхватила мамино платье.
Надевала медленно, аккуратно, дёрнуть лишний раз боялась, тянула кончиками пальцев, словно реликвию какую дорогущую в руках держала. Косу заплела, бантом украсила да так и осталась посреди комнаты стоять. Не знала совсем, куда себя деть.
Медленно тянулись минуты, вот уже почти рассвело, посветлело небо, тёплые лучи ложились на землю, дотягивались до дома, заглядывали в окно, словно любопытные соседи, желавшие проверить, что творилось внутри.
Послышались первые шаги на улице. Знакомые шаги, много раз я их тут по утрам слышала. Метнулась к сундуку, достала красный платок, накинула на плечи, расправила, чтобы платье сразу не заметно было, и выглянула в окно.
— Лиска, — замахала я рукой.
Подруга развернулась, к окну подбежала, разулыбалась.
— Чего не спишь в такую рань? — спросила она и зевнула. — Хорошо тебе с утра хлеб не печь, я б ещё полежала.
«Какая ж это рань, милая, — думала я, сама себя не узнавала. — Рассвет уж давно наступил».
Переминалась с ноги на ногу, потом решилась, спросила:
— А ты за углом сейчас никого не видела?
Лиска снова сладко зевнула, почесала затылок.
— Видела, — отозвалась она. — Военного видела, из тех, что в барском особняке ночуют. При мундире, с медалями, красивый, тёмненький.
«Тёмненький», — растерянно подумала я и спросила:
— Там он ещё? Что делал-то?
— Не-а, — протянула Лиска, — стоял просто. Развернулся так резко, чуть в меня не врезался, я как раз мимо проходила. Извинился и быстренько так ушёл.
— Как ушёл? Куда?
— Не знаю, — удивлённо воззрилась на меня Лиска, казалось, даже сонливость у неё от любопытства проходить начала. — А тебе-то что до того?
«Ушёл».
— Ах, интересно просто, что вокруг делается.
— У барина сегодня праздник какой-то, — пожала плечами Лиска. — Тайный. Всех служанок почти спровадили. Две доверенные остались. Самой жуть как интересно, что там происходит. Завтра кухарка всё выболтает.
— И мне расскажешь, — привычно попросила я её.
— Обязательно, — кивнула Лиска, а я помахала ей рукой на прощание.
Отошла от окна, прислонилась спиной к стене, да так и сползла по ней вниз, упала на колени, смяла мамино платье. Ни слёз не было, ни криков, пусто стало, совсем пусто, словно все из груди вынули.
Знала я, какой в особняке праздник-то намечался. Нарядилась уже. Туда и пойду. Хорошо, хоть Лиска не
