гордыни.
– Хватит на меня орать! – повторила она ледяным тоном, и голос не дрогнул, не подвёл. – Ты кто такой, чтобы со мной так разговаривать? Выметайся отсюда! – она резко схватила себя за шею, швырнула на пол бесценные глейнские жемчуга. – И подарки свои забирай! Пошёл вон!
Поединок взглядов продолжался несколько мгновений: сверкающие бешеные голубые и ледяные яростные серые.
Он развернулся молча и направился к выходу во двор. Она стояла в проёме кухонной арки и не мигая смотрела ему в спину.
Эл открыл дверь, замер на пороге, с грохотом захлопнул её, развернулся и пошёл прямо на неё.
Он надвигался так стремительно, так решительно и жутко, что Аллонда попятилась в ужасе – сейчас он её ударит, или даже убьёт.
Доигралась! Взгляд Ворона был красноречивее тысячи слов – он её сейчас придушит, точно придушит…
Он действительно схватил её за горло. Но как-то слишком деликатно для того, кто замыслил убийство.
А вот его губы сегодня были требовательными, жёсткими, не терпящими отказа… Он впился в неё с такой безумной страстью, что у Аллонды на мгновение закружилась голова. Без лишних слов подхватил её на руки, сжал, лишая возможности сопротивляться, и почти взбежал по лестнице наверх…
В какой-то момент она запрокинула голову назад, демонстрируя изумительную шейку, и захохотала звонко.
Потом выгнулась обратно так, чтобы видеть его глаза и прошептала в лицо:
– Зверь! Дикий зверь!
Обожгла губы коротким поцелуем, будто ужалила. Отстранилась снова.
– Мой сумасшедший! Какой ты Ворон? Ты – зверёныш! Любимый. Мой. Дикий. Зверёныш.
Он закрыл ей рот очередным поцелуем, уже переступив порог спальни, потом швырнул, не церемонясь, на постель. Сегодня привычной нежности от атамана ждать не стоило, но, кажется, Аллонду это заводило ещё сильнее.
Может, Нивирт прав, и единственный способ избавиться от наваждения – убить эту белокурую ведьму?
***
Она лежала у него на груди, лениво теребила в пальчиках чёрную фигурку ворона. Вздохнула, на секунду коснувшись нежно губами его горячей кожи, вздохнула снова и чуть слышно шепнула:
– И почему ты вчера не ушёл?
– Что?
Она приподнялась, вглядываясь в золото рассвета, растекавшееся по окну спальни.
– Пора прекращать это всё… – серьёзно начала она.
Звучало не слишком обнадеживающе, но в то, что она сказала потом, Эл поначалу даже поверить не смог.
– Ты прав, хватит мне над тобой изгаляться. Пора эти издевательства прекращать. Я больше не хочу ничего ждать. Зачем? Можно ведь просто продать мой дом, – она посмотрела в его растерянное лицо. – Он стоит дорого. Тут ещё лавка, и всё остальное. А зачем он мне, если нам уезжать всё равно? Вот и будут нам деньги на новый дом, ты своих добавишь, и заживём не хуже, чем здесь. Лавку откроем, да? Вместе. И не обязательно в Кирлиэсе. Ты куда хотел, в Эстиу вроде? Давай туда! А в столицу просто свозишь меня как-нибудь – очень хочется мне на золотые башни королевского дворца посмотреть… Да?
– Свожу, конечно, свожу! – он тоже сел, заглянул ей в лицо, улыбаясь светло и счастливо. – Аллонда, ты не шутишь? Голубка моя, любимая! Прости меня, дурака…
Он привлёк её к себе, обнял, лаская пушистые кудряшки.
– Это ты меня прости! – она отстранилась, отвела взгляд. – За все мои выходки… прости! Но ты пойми – мне же тоже обидно, что ты мне не доверяешь совсем. Я ведь тебе говорила – верь мне, я никогда не предам! Помнишь?
– Ясно-понятно, помню… Почему ты думаешь, что я не доверяю?
– Зачем ты вчера в этот буфет полез? Что искал?
– Да голова у меня болела. Полечить хотел… Полечил, называется, – невесело хмыкнул он.
– Правда? – недоверчиво улыбнулась она.
И оба рассмеялись.
– Вот хочешь, чтобы я была твоей женой и детей тебе родила… А что я знаю о тебе? Почти год мы вместе уже, а ты совсем ничего о себе не рассказываешь, – грустно упрекнула Аллонда. – Как я могу тебе доверять, если ты мне не доверяешь? Да девки, которых ты тискаешь по трактирам, побольше моего про тебя знают!
– Я никого не тискаю, – усмехнулся Ворон. – За этот год у меня никого, кроме тебя, не было. Ни одной, клянусь! Я тебе не изменяю, золото моё.
– Хорошее начало разговора, – улыбнулась она довольно. – Но мне этого мало. Эл, я хочу всё про тебя знать. Куда ты ходишь, с кем дружбу водишь, что за страшные и таинственные дела вы творите? Я не испугаюсь, поверь! А может, даже помочь смогу… Знаешь, умные мужчины слушают советы своих умных женщин, и это им только на пользу идёт. Ты же знаешь, что я у тебя умная?
– Ты у меня лучше всех!
– Так откройся мне, Ворон, хоть чуть-чуть! Я уже устала напрашиваться… Не хочешь меня на свои сходки брать – не надо. Так хоть расскажи что-нибудь про жизнь твою, про прошлое… Как я могу любить того, кого и не знаю совсем?
Он наклонился к ней, целуя в волосы, вдыхая сладкий аромат цветов, заглянул в голубые озёра глаз:
– Что ты хочешь знать?
– Всё хочу знать, – ободряюще заверила она. – Вот твои друзья… Тот тёмный паренёк, с которым я тебя несколько раз видела… Он кто?
– Нивирт – мой друг. Лучший друг. Он мне как брат.
– А откуда ты его знаешь?
– Мы с ним вместе подмастерьями в кузнице были…
– Ух ты! – она оценивающе погладила его крепкое плечо. – Ты в кузнице работал? Что ты там делал?
– Всё делал, что прикажут, – фыркнул он. – Мы оба рабами были.
– А-а-а-а, – печально протянула она. – После того, как на вашу деревню напали… Ты говорил.
– Нет, тогда я ещё мал был для кузни. Не помню точно, мне вроде и восьми ещё не было. Маму и Ланку, сестру мою старшую, по дороге в Левент купили. А нас с тёткой сдали в «каменоломни».
– Это где рабов бьют? – нахмурилась Аллонда.
– Там… много чего делают. Я, на своё счастье, всего дней десять пробыл в подземельях. Или около того. Там, знаешь… день за год кажется, – Эл вздохнул тяжело. – Потом нас с тёткой купил один… любитель красивых мальчиков. Я даже не знал тогда, что такая мерзость на свете бывает. У нас в деревне
