брызнул свет. Ее ноги оплели цветы, ромашки и одуванчики запутались в волосах.
– Точно, светлая богиня, – Крун перебрался на ее плечо, и Лада опомнилась.
Посвист с Лелем радостно переглянулись.
– Сработало! – с облегчением выдохнул Лель.
– Я же говорил, что не может она быть темной, светлая сторона в ней сильнее, – добавил Яровит. – Да и слабой тоже быть не может: ведь Лада – дочь Живы.
– Но проверить не мешало бы, – ответил Посвист. – К тому же надо было узнать ее стихию.
Лада вспыхнула: они ее провели! Но сердиться не получалось. После происшедшего ей самой хотелось вспорхнуть и петь, несмотря на недавнюю утрату. Лада сняла с головы венок из желто-белых цветов и надела его Посвисту на голову.
– А мне, пожалуйста, из васильков, – попросил Лель.
– В следующий раз, – Лада показала ему язык.
Глава 5
Волшебные кони
Через пять часов путники вышли к берегу озера. Под конец Лада начала прихрамывать; хорошо, что обошлось без сильной боли. А еще как-то вниз добраться надо. Склон здесь был крутой: запросто шею сломаешь.
– Ковер-самолет бы не помешал, – Лель подошел к обрыву и посмотрел вниз.
– Угу, даст его Берендей. Держи карман шире, – скептически усмехнулся Яровит. – Прижимист твой дед, – обратился он к Ладе.
Лада пожала плечами: не очень-то Берендей ее дед, выходит. Скорее, приемный дедушка.
– Спускаться не будем, – решил Яровит, – а не то потом и костей наших не соберут. Ждать здесь станем.
Лада с облегчением опустилась на землю: ноги гудели, да и щиколотка разнылась, под кожей точно пульсировало что-то. Так долго ходить Ладе ни разу не доводилось. Тут же подскочил Лель:
– Не соблаговолите ли, уважаемая богиня, поднять свой зад и набрать хворост, чтобы мы могли разжечь костер, возле которого согреем уставшие кости? Здесь слуг нет.
Лада погрозила кулаком: остряк несчастный! Хотя таким он был ей приятней, чем высокомерный Лель, отчитывающий Яровита. В том словно проглядывала холодная вечность сквозь маску подростка. И это пугало.
Она с трудом встала и помогла остальным набрать сухие ветки. Хотя могли бы дать поблажку: ведь это Ладе угрожает смертельная опасность, ее беречь надо. Но все относились к ней как к равной – никаких уступок. Затем Яровит щелкнул пальцами и высек огонь. Лада постаралась незаметно повторить это движение, но у нее ничего не получилось.
– Его стихия – огонь, – пояснил Посвист. – Даже по имени понятно: яр – значит, яростный, ярый.
– А твоя стихия? – спросила Лада.
Посвист свистнул, и ветер растрепал ее прическу. И без слов ясно, что воздух.
– Моя – вода, потому что считается, что я так же непостоянен и скоротечен, как река. «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку», – процитировал Лель, – а твоя – земля. Ведь ты дочь Живы и богиня весны, когда пробуждается все живое. Мы идеальная четверка богов.
– Только у темных тоже идеальная четверка, – буркнул Яровит, – да еще помощников куча. Поэтому не расслабляемся.
– А где остальные боги? Или больше нет никого?
– На пенсию вышли, – отрезал Яровит, и разговор на этом угас.
Лада грелась у костра. Хотя в сказочном мире было тепло, в отличие от человеческого, но к вечеру похолодало, так что огонь был кстати. С высокого берега открывался чудесный вид на озеро. Даже наступающий вечер не мог помешать разглядеть камни на дне – настолько прозрачной оказалась вода. Противоположный склон полого спускался к озеру, на нем росли черные сосны. Деревья отражались в озере, и чудилось, что там находится подводный лес. Все это выглядело картиной из художественной галереи – не верилось, что вода может быть такой чистой, а сосны – настолько высокими. Лада ощутила очарование этого мира – в Диви было прекрасно.
– Это Светло-озеро, – сказал Яровит. – Вода в нем вкуснее, чем во многих родниках. Потому ночью прилетают сюда крылатые кони, чтобы искупаться и воды испить. Их и будем ловить.
Он вновь достал скатерть и попросил:
– У нашей попутчицы выдался тяжелый день. Ты уж расстарайся.
На самобранке появилось блюдо с дымящейся картошкой, запеченная курочка, соленые огурцы, тонко порезанное сало и горячий хлеб. В кувшине обнаружился березовый сок. Лада почувствовала, как забурчало в животе – она очень проголодалась.
– Опаньки! Даже глиняные тарелки! – отметил Лель. – Что это со скатертью?
Но вскоре его перестал волновать этот вопрос. Лель, как и остальные, занялся едой.
Все-таки страх за себя перекрыл остальные чувства. Лада уже не так остро ощущала потерю близких. Только что-то тянуло там, где находилось сердце. Но вместо острой горечи навалилось безразличие. Все умрут… Это то, что случится с каждым. Можно быть хорошим, любить книги, иметь кучу друзей и планов на будущее. А потом раз – и все идет наперекосяк. А ты живешь на автопилоте. Ешь, пьешь, спасаешь свою жизнь. Даже смеешься. А потом спохватываешься – и снова захлебываешься в горе. Пока не устанешь от смены настроения. Тогда хочется забиться в угол и остаться одной. И сидеть так до самого конца. Только кто же даст? Вот и сейчас ее не оставляют в покое.
Когда все отужинали, Яровит разгладил скатерть и задумался:
– Так, нам понадобятся отборный ячмень и молодое вино.
Он сделал заказ самобранке, из нее выскочил кувшин с вином и мешок зерна. Яровит развязал мешок и остался доволен: зерна были одно к одному. Он с ребятами отволок его подальше от костра и ссыпал на землю, затем обильно полил зерно вином.
– Зачем это? – спросила Лада.
– Для коней, – пояснил Посвист. – Наедятся зерна с молодым вином и заснут. Наша задача вскочить на них и удержаться.
Лада замотала головой:
– И мне?! Я не умею на них ездить!
– Сжимай бедрами бока покрепче, – посоветовал Посвист, – да за гриву держись.
Лель подтвердил:
– Главное, не упасть. Потом конь признает тебя хозяином и будет слушаться.
Легко ему говорить – не упасть. Это не со спины коня свалиться, а с высоты. И костей не соберешь. Да и толку-то! Даже если признает конь Ладу, она все равно сверзится с него при первой же возможности.
– Ничего не бойся, что бы ни происходило, – добавил Яровит. – Ты богиня, помни об этом.
Похоже, ее мнение никого не волновало. До этого Лада считала, что коня для нее поймает кто-то другой. А выходило, что все придется делать самой. Скидок для нее не предусмотрели.
Яровит достал мазь и велел показать ногу. Ладе даже смотреть на метку не хотелось: вдруг стало хуже? И, судя по лицу бога воинов, ее опасения подтвердились. Но Яровит ничего не произнес,
