у меня на руках вороненка, — Воронушу надо покормить и крыло ему подлечить… — начал было я, но заметив с каким брезгливым выражением смотрит на птенца джинн, осекся на полуслове, — ну и чего ты на этого малыша смотришь как на мерзость какую-то?
— Что? — джинн вздрогнул, будто проснулся, — мерзость и есть! Выбрось его немедленно, помой руки и пойдем заниматься! За сегодня нужно кучу дел переделать, а ты с разной дрянью возишься!
Вот зря он так о вороненке! Я с детства к «братьям нашим меньшим», мягко говоря — неравнодушен! Мама, правда, считала, что я на «всей этой живности помешан» и, до некоторого времени, думала, что путь мне, в дальнейшем, только в ветеринарный институт, но… Еще на уроке биологии в старших классах, я закатил жуткий скандал и мало того, что сам отказался вскрывать лягушку, но и никому из учеников не позволил этого сделать. В ответ на мою вдохновенную речь, наш директор (спасибо ему!) отменил это занятие и позволил мне лично, отнести всех спасенных лягух в ближайший пруд!
После этого случая стало понятно, что ветеринария мне не светит. Но! Любить живность я от этого меньше не стал… Джинн мои пристрастия явно не разделял и поскольку на ближайшее время мы с ним спутники и напарники — с этим что-то надо было делать.
— Извини, дружище, но я что-то тебя не понимаю: ты требуешь что бы здоровый, сильный мужик, отказал в помощи раненому ребенку? — в моем тоне была бездна искреннего недоумения и только легкая нотка укоризны.
— Какой ребенок! — вскинулся джинн, — у тебя просто грязная ворона! А даже если и ребенок, то что? Ты намерен всех несчастных детей собирать? Так это тебе все равно не под силу!
В этом месте я слегка завис: это только у джинов такое представление об этике и морали, или у всего здешнего общества? Прокрутил в уме все имеющиеся в памяти знания на эту тему. Нет, не может такой подход быть повсеместным. В любом обществе есть люди как с похожими взглядами на проблему, так и с кардинально иными!
— Всех не всех, но если прямо у меня на глазах какая-нибудь жуть творится, то что ты мне прикажешь делать — мимо проходить?! А дальше что? Как после этого можно себя нормальным мужиком чувствовать, а не дерьмом полным?!
На этот раз, похоже, завис уже джинн. По крайней мере он пару минут таращил на меня глаза и явно что-то прокручивал в уме.
— Ты хочешь сказать, что поступаешь так всегда и намерен поступать так и в дальнейшем?
— Ну-у-у… Да, вообще-то…
Во взгляде моего напарника появилось какое-то новое выражение:
— А это может оказаться интереснее, чем я думал… — пробормотал он себе под нос и уже по-другому взглянул на вороненка, — ну ладно, коли так. Неси его в комнату, устраивай, корми… что еще ты там собирался..? А потом мой руки и идем заниматься!
— Э-э… Я вообще-то на твою помощь рассчитывал… — Мерхаб недоуменно поднял брови. — У него крыло сломано… Я подумал, что магией его намного проще срастить…
— Увы, мой друг! Тебе посчастливилось подцепить одну из немногих проблем, которую невозможно решить магическим путем, — джинн смотрел на меня с каким-то непонятным торжеством и ожиданием — вороны — чуть ли не единственные существа в этом мире, которые совершенно не поддаются магическому воздействию! Совершенно! А это значит, мой сердобольный друг, что пока крыло срастется и пока он вообще сможет выживать самостоятельно — тебе придется очень и очень повозиться!
Ехидством, от якобы сочувственных слов «моего друга» — несло за версту! Изогнув губы в ироничной усмешке, джинн как будто что-то ждал от меня. Я недоуменно на него покосился и пожал плечами: повозиться, так повозиться. Открыл мне великую истину, понимаешь! Мерхаб, похоже, не дождался от меня той реакции, на которую явно рассчитывал и ироническая гримаса на его лице перетекла в недоуменную. А я, уже не обращая внимания на игру мимики на его лице, полностью переключился на вороненка.
В моем рюкзаке, пока совершенно не тронутый, находился весьма приличный запас антибиотиков, перевязочных средств и прочей медицинской хрени экстренной и не очень, помощи. Так что, не изощряясь с подручными средствами, я смогу быстро и качественно решить проблему с больным крылом. А про то, чтобы покормить и устроить ему временное жилье — это вообще — раз плюнуть!
Однако, повозитьсясе же пришлось изрядно. Самым простым делом оказалось кормление вороненка. Он дисциплинировано открывал клюв всякий раз как я подносил к нему очередную порцию съестного. Счастье великое, что вороны всеядные. Будь по иному, то где бы я для него, скажем, мошек ловил? А так малыш с аппетитом слопал несколько щепоток гречневой каши, пару ломтиков белого сыра и не большое количество сырой говядины. Сытый и довольный он благосклонно поглядывал на меня из большой плетенной корзины, которую я временно приспособил ему вместо клетки, пока сам суетился подготавливая все необходимое для его лечения.
А вот потом началось мученье: Воронуша спокойно не лежал и норовил вырвать крылышко из моих пальцев, а это мешало совместить сломанные косточки. Но так или иначе, а с этой задачей я тоже справился. При помощи зажима пришнуровал на месте перелома, бинтом, сквозь перья, самодельный лубок и обильно присыпав рану стрептоцидом, прикрутил крыло к телу вороненка и вернул его в «корзинное» гнездо.
Теперь можно было вернуться к нарушенным планам. Зарядку в этот день решил не делать: утро уже не было ранним и кругом мелькали постояльцы, здешняя прислуга или местные жители. Поэтому только еще раз умылся, пощупал наклюнувшуюся за ночь щетину и благополучно ее проигнорировал. Затем расстелил посреди комнаты сложенное в несколько раз покрывало и привычно уселся на него в позе сосредоточения.
Мерхаб все это время сидел на своей кровати «по турецки» и наблюдал за моими действиями с совершенно непривычным для него выражением на лице. Я не силен в физиогномике, но казалось, что он смотрит на совершенно незнакомого человека, с которым будет вынужден общаться и сотрудничать какое-то время, и сейчас решает, насколько хлопотным будет предстоящее общение. Внутренне я насторожился: что он там надумает? Остаться со мной джинн решил добровольно, а значит вполне может и передумать…
— М-м-м, и откуда, позволь узнать,
