Что случилось?
— Ничего. Я пойду спать. Голова болит.
— И ничего не расскажешь даже?
— Нечего рассказывать.
Весьма содержательная беседа.
9
— Ого! Кого я вижу! — невнятно пробормотал Степан, прищуриваясь и пытаясь навести резкость в глазах.
— Знакомый? — спросила светловолосая девушка, повиснув у Степы на шее в танце.
— Можно и так сказать. Погоди минуту, — Степа снял руки девушки со своей шеи и подтолкнул ее к столику. — Посиди немного.
Музыка в ночном клубе оглушала, и Степану пришлось несколько раз прокричать официанту на ухо вопрос.
— Он около часа тут сидит, — официант, наконец, понял, что от него хочет Степан, и кивнул в сторону барной стойки. — Накачивается коньяком. Вторую бутылку допивает.
«Завтра помрет», — подытожил Степа, проталкиваясь сквозь танцующую толпу к бару.
Главный редактор был мрачен и лишь слегка пьян. Он не шевелился, уставившись непроницаемым взглядом в свой бокал. Степану показалось, что главный редактор мыслями находится совсем в другом месте.
— Алексей, — Степа забрался на соседний стул и положил локти на стойку. — Вам, может, хватит на сегодня?
Алексей повернул голову, и Степану стало жутко, такая пустота была в его глазах. Алексей допил коньяк и вновь наполнил бокал, обхватил его пальцами и опустил голову.
— Может, вам такси вызвать? — не отставал Степа, глядя, как бармен ставит перед редактором третью бутылку.
— Уходи, — глухо ответил Алексей.
— Не могу, — возразил Степа. — Вы же коллега, своих не бросаем. У вас явно что-то случилось. Может, я могу помочь?
Алексей криво усмехнулся. Сегодня день рождения его девушки, которую он любил до беспамятства и давно потерял. Она была такой наивной, такой чистой, как мечта. И ему удалось поймать эту мечту. Ненадолго. Алексей опустошил еще один бокал, ощущая лишь легкое опьянение. Не получится у него сегодня напиться и отключиться. Он повернулся к Степану.
— Ты исчезнешь сегодня или нет? У тебя что, других дел не имеется в ночном клубе?
Степа скосил глаза на девушку за своим столиком.
— Нет, не имеется. Буду с вами пить. Бармен, подай бокал.
— Вот черт, — Алексей забрал бутылку коньяка. — Мал еще, иди плясать.
Степан потер переносицу:
— Мне, вообще-то, тридцать.
— С ума сойти, — пробормотал Алексей, наливая себе снова. Выпил залпом и закашлялся. Откинул челку со лба. Может, и правда хватит без толку переводить алкоголь. Скосил глаза на Степана:
— Ты вообще что здесь делаешь в такое время? Завтра на работу.
— Действительно, — язвительно пробормотал Степан. — Сами-то будете? На работе? — И, пересчитав пустые бутылки перед редактором, добавил: — Если честно, я бы уже скончался. Прямо здесь.
Алексей хмыкнул.
— Иди домой, Степан.
— Я тут рисовал.
— Прошу прощения? — Алексей решил, что ослышался, и недоуменно окинул взглядом Степана, потом помещение ночного клуба. На танцполе бесновались тела различной степени опьянения, девушки трясли головами, пытаясь исполнить хэдбэнд, опутывая волосами всех, кто находился поблизости и стараясь попасть в такт музыке. И не только девушки, понял Алексей, присмотревшись внимательнее. Лучи прожекторов вкупе с колорченджерами окрашивали танцующих в причудливые цвета, выхватывая из толпы неестественно изгибающиеся отдельные фигуры и иногда официантов, пытавшихся донести заказ целым до столиков. При включении стробоскопов весь этот муравейник начинал двигаться слайдами, будто изображение пропустили через диапроектор. Два ди-джея в наушниках за пультом умело управляли человеческим морем, меняя ритм музыки на более спокойный при излишнем возбуждении танцоров. Уши периодически закладывало от шума, басы создавали вибрацию по всему телу.
— Ты, конечно, прав. Это самое подходящее место для занятий живописью, — заключил Алексей. Начинала побаливать голова. Картинка перед глазами начала расплываться. Возможно, еще и получиться отключиться.
— Вы не поняли, — прокричал Степа. — Заказчик хотел встретиться здесь для обсуждения эскиза с Никой, но она отказалась. Отправили меня зарисовывать. Ладно, я пойду, действительно поздно уже.
Затуманенный разум Алексея крайне отрицательно относился к попыткам запустить мыслительные операции и зацепился только за одно слово. Ника. Ника? Проклятье.
— А ну-ка постой.
Степан послушно остановился.
— Присядь обратно, — Алексей подозвал бармена. — Кофе черный двойной. И побольше. Без сахара. И таблетку аспирина.
— Вы точно помрете, — мрачно предрек Степан.
— Не сегодня, — Алексей сфокусировал на Степане взгляд. — Что там с Вероникой? Кто и куда ее отправлял?
— Заказчик захотел крутые визитки, чтобы не были похожи на другие. Ну, знаете, на стандартные: логотип, контакты и фамилия. Денег заплатил, чтобы встретиться в ночном клубе. Дмитрий Борисович хотел отправить Нику. Можно тоже кофе? — последний вопрос Степа адресовал бармену, ставившему огромную кружку перед редактором.
— Молодую девушку в ночной клуб. На встречу с неизвестно кем. Я верно понял? — процедил Алексей.
— Верно. Только он тоже хотел пойти, сопровождать. Я так подозреваю, что директор просто хотел гульнуть с Никой. Знаете, — громко прошептал Степан, склонившись к уху Алексея, — он же давно сохнет по ней.
— Знаю, — злобная гримаса на миг исказила лицо редактора, но он быстро взял себя в руки. — Давно — это сколько?
— Лет пять уже. Он ее пригласил на стажировку в типографию, когда она еще студенткой была. Уже тогда начал уделять ей особое внимание. Сначала кофе и конфеты приносил без повода, потом начал на праздники дорогие подарки дарить. Полине — цветы и торт, Нике — золотой браслет либо билет на курорт. Согласитесь, это очень уж заметно.
— Соглашусь. А она что?
— А ничего. Сначала делала вид, что ничего не понимает. Может, надеялась, что пройдет у него заскок. Потом прямо ему сказала — Дмитрий Борисович, остынь. Иначе уволюсь. Он и испугался. Подарки все обратно относила, под дверь ему складывала.
— И что он?
— Перестал навязываться так явно; по крайней мере, я не вижу. Бывает иногда, как сегодня, например. Но это редко, Ника заявлением ему помашет перед носом, он присмиреет. И вообще, — Степа доверительно понизил голос, — он странный, наш директор. Я за все годы, что работаю у него, ни разу не видел его с женщиной. Даже фотографии ни одной нет. Даже слухов нет.
«Я
