шарит по мне своими ледяными глазами.
— Привет — Кетлер здоровается первым. — Проходи — отступает назад.
Захожу и оглядываюсь по сторонам. Комната довольно просторная, выполненная в пастельных тонах. С одной стороны кровать, с другой — комод, а над ним висит огромная плазма. У окна стол со стеллажами, заваленный учебниками, рядом кожаное кресло с подножкой и различными кнопками, а на полу прямо на мохнатом ковре валяется джойстик и пара пультов. В углу шкаф-купе. В принципе, довольно мило, только вот чистюлей Кетлера никак не назовешь.
— Зачем явилась? — спрашивает, обходит меня стороной и плюхается в кресло.
В памяти тут же всплывает картинка из видео. Точно, это то самое кресло. Моментально вспыхиваю. Кетлер даже сидит сейчас в той же позе, разница лишь в колличестве одежды и освещении.
Так и стою возле открытой двери прямо напротив Кетлера. А вдруг родители придут или домработница услышит наш разговор? Хватаюсь за стальную ручку и толкаю ее от себя. Дверь с глухим щелчком захлопывается. Разворачиваюсь лицом к Максу и вижу, как тот самодовольно скалится.
Беру себя в руки. Если уж пришла, нужно все-таки довести дело до конца и узнать причину, по которой он пропустил такой важный для себя экзамен.
— Почему не ходил на экзамен? Думала, может, заболел, а нет, здоров — складываю руки на груди, закрываясь от него.
Макс хмурится, поджимая подбородок.
— И за этим ты тащилась через весь город? Узнать причину?
Дергаю плечами.
— Просто не понимаю, ты же говорил, что тебе очень важна эта олимпиада?
Макс лениво сканирует меня с ног до головы, выдерживая паузу.
— Нет никакой причины, Томилина. Я передумал. Считай, что тебе повезло. Надеюсь, ты не облажалась.
— Почему передумал? — щурюсь.
— Твою мать, чего ты хочешь услышать? — Макс всплескивает руками и бьет по подлокотникам.
— Да, ничего я не хочу! Не нужно было строить из себя рыцаря, тебе это не идет. И жалость твоя мне не нужна, понял?
Кетлер откидывается головой на спинку кресла и потирает пальцами глаза. Его соломенные волосы растрепаны, точно он только проснулся, да и лицо какое то помятое.
— Какая же ты душная, Томилина. Правильно про тебя Тим говорил.
Округляю глаза.
— Я не душная!
Не верю, что Тим с Максом могли меня обсуждать. Такие, как Кетлер, вообще в упор не замечают таких, как я, только если вдруг захотелось лишний раз побуллить кого-нибудь. Во всяком случае, так в стенах лицея и было.
Макс резко поднимается из кресла и за пару шагов сокращает расстояние между нами. Встает напротив, и я замираю не в силах пошевелиться. Мне неловко рядом с ним. Кетлер вызывает во мне неконтролируемую дрожь, покалывание по всему телу. Глаза, будто пелена застилает.
Все же поднимаю голову и сразу натыкаюсь на его горящий взгляд. Замечаю, как часто он дышит, как раздуваются ноздри, и плотно сжаты губы. И кажется, что в этот самый момент Кетлер становится другим. Больше нет надменной маски, нет презрительной кривой ухмылки.
Но где-то из самых глубин моего подсознания рождается паника. Я наблюдаю, словно в замедленной съемке, как его ледяные глаза останавливаются на моих губах и склоняются все ниже. Ощущаю его теплые пальцы на скулах и в тот же миг отступаю.
— Мне пора — пячусь к двери, нащупываю стальную ручку и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.
Но стоило потянуть вниз, как цепкие руки хватают меня за талию, обжигая кожу на животе даже сквозь ткань пуловера, и дергают на себя, плотно прижимая к своей груди. Аромат апельсинов окутывает ноздри. По телу ползут придательские мурашки. Чувствую, как он прерывисто дышит мне в затылок.
— Рита, подожди — шепчет Макс на ухо хрипловатым голосом.
Первый раз слышу, как он произносит мое имя.
— Отпусти — стараюсь придать голосу больше твердости, и злюсь на саму себя, потому что не выходит.
— Не хочу — склоняет голову мне на плечо, и я чувствую легкое прикосновение губ на участке кожи между горловиной пуловера и шеей.
— Мне неприятно, пусти — выходит уже тверже. Начинаю заметно паниковать.
— Да, ладно? — забавляется Кетлер и снова прикасается к коже губами.
— Прохладно — парирую и разворачиваюсь в кольце его рук, но тут же понимаю, что совершила ужасную глупость. Макс резко склоняется и прижимается своим губами к моим.
Всего несколько секунд. Замираю. Я не ожидала. У меня взрыв в голове, а внутри живота гул. Но через пару мгновений все же беру себя в руки и, что есть мочи, отталкиваю от себя Кетлера. Макс хватает меня за локоть в попытке опять притянуть к себе.
— Я не хочу — выкрикиваю в отчаянии и залепляю ему пощечину.
Руку сильно жжет, а сердце готово выскочить из груди. Голова Макса дергается, и он хватается ладонью за покрасневшую щеку.
— Сам напросился — кидаю ему, словно извиняясь, и вылетаю из комнаты, пока Кетлер не опомнился.
Глава 7
МАКС
HammAli и JONY — Наверное, ты меня не помнишь
Я заметил Томилину сразу, как только она появилась в нашем лицее. Это было в седьмом классе. Помню, как заскочил на перемене к "бэшкам", а там сидит она на последней парте. Глазищи огромные, испуганные. Темные волосы заправлены за уши, открывая бледное лицо. Ресницами хлопает туда-сюда и по сторонам зыркает, пожевывая губы. В принципе ничего особенного, но взгляд зацепила конкретно. Девлегаров потом долго прикалывался, как я над Томилиной завис.
А вот она ничего не заметила, и даже не обратила на меня внимания. Задело тогда жестко. Типа, кто она такая вообще? С тех самых пор я пытался заполучить ее взгляд, не мимолетный, а чтобы именно на меня смотрела, думала. Но Томилина была непробиваемая, как броня. Сколько я к "бэшкам ни бегал, толку ноль. Злость разрасталась наравне с симпатией. Она нравилась мне, даже снилась, несмотря на потрепанные шмотки, скрывающие фигуру, и вечно усталое выражение лица.
Но в открытую подойти к ней я не мог. Странно, потому что к любой другой девчонке подкатить не составляло труда, а к Томилиной, точно ноги деревенели, а язык отнимался. Все что я мог — это троллить ее, чем я и промышлял время от времени.
А потом еще этот Брейн-ринг по математике, где команда под моим капитанством уделала ее команду. С тех пор Томилина стала люто меня
