Джеймсу присвоили офицерское звание. Отец в своем темном костюме, он всегда надевал его по торжественным случаям; мать просто сияет. Она в бледно-розовом платье, купленном специально для этого события. Сам Джеймс небрежно перекинул мундир через руку, но так, чтобы смотрелись новые знаки различия на рукаве. Он вспомнил, что тогда было тепло. Мама еще упрекнула его, что он снял мундир, он может помяться, и забрала его, пока он настраивал фотоаппарат. Улыбка мамы так и светится гордостью за то, что сын удостоился такой чести.
А вот отец, напротив, выглядит почти печальным. Выражение лица задумчивое и немного застенчивое — как будто он старается соответствовать непривычной ситуации. Джеймс помнил, что Джек Стюарт никогда не любил официальных мероприятий. Его неимоверно раздражали бессмысленность и праздная болтовня, и он с трудом терпел подобные события, если уж не удавалось от них отвертеться. Наверное, потому улыбка на снимке и выглядит такой печальной.
Его размышления прервала трель телефонного звонка. Он вернулся на кухню и взял трубку.
— Джеймс, чувак, ты там как?
— Кэл?
— Ты мне только что звонил?
— Звонил, а ты почем знаешь?
— А кто кроме тебя станет звонить мне раньше семи?
— Я подумал, что ты весь день будешь занят со своими клиентами.
— Да уехали они, — с досадой сказал Кэл. — Вчера вечером позвонили. Какое-то срочное дело в Лондоне. Заплатили за неделю и умотали обратно в город. Так что я свободен, как птица. Слушай, можно лошадей взять. Давно я верхом не охотился. Ты как на этот счет?
— Забавно, что ты предложил… Я как раз хотел уговорить тебя прогуляться со мной.
— Куда это?
— В Лондон. Твои приятели-законники не единственные, у кого срочные дела в городе.
— Это как-то связано с поместьем?
— Похоже, что да.
— Новости? Хорошие или плохие?
— Сам еще не знаю. Но хочу съездить.
По тону Кэла можно было понять, что он не в восторге от предложения.
— Э-э… не знаю. Как-то неожиданно… Знаешь, я, наверное, откажусь. Здесь есть чем заняться. Спасибо за предложение.
— Послушай, Кэл, — Джеймс старался говорить как можно убедительнее, — я бы не стал просить, но это и правда важно. Пара дней, и все. Это может повлиять на решение по поместью.
— Ну, дело в том, видишь ли…
— Мне нужно, чтобы кто-нибудь поехал со мной, — настаивал Джеймс. — Ты мне нужен, Кэл.
— Ну, раз ты так ставишь вопрос… Когда едем?
Договорившись о времени и месте встречи, Джеймс вернулся в спальню, побросал кое-какую одежду в спортивную сумку, туда же сунул туфли и блейзер, заткнул в специальное гнездышко зубную щетку и набор для бритья, застегнул молнию, вышел и закинул сумку в багажник машины. Вернулся внутрь, поставил дом на охрану, собрал документы со стола и сложил в папку. Взял со спинки стула свою охотничью куртку, выключил кофейник, вышел и запер дверь. Он был уже на полпути к офису адвоката в Бремаре, когда вспомнил, что так и не позвонил Дженни.
Глава 4
Пока Джеймс доехал, тесный офис адвокатов Гилпина и Хоббса уже открылся. Малкольм Хоббс сидел за столом и почесывал затылок.
— Доброе утро, Джеймс, — поздоровался он. — Папку можете положить вон там, в углу. Ну что, повезло?
— Нашел несколько интересных вещей для семейного альбома. Мелочи, ничего особенного, — ответил Джеймс.
— Я так и думал, что вы будете разочарованы, — посочувствовал Малкольм. — Помните, я же говорил. Они прошлись по документам частым гребнем. Если бы старый Говард что-нибудь припрятал, они бы нашли.
«Старым Говардом» поверенный называл Х. Гилпина, управляющего герцога, несколько лет назад вышедшего на пенсию. С тех пор в любую погоду он играл в гольф после полудня.
— Да я и не надеялся, — согласился Джеймс, — но надо же было самому убедиться. Вы же знаете, как это бывает.
— Разумеется, — кивнул Малкольм и взглянул на часы. — Вы меня извините, с минуты на минуту должен клиент подойти, — он виновато улыбнулся, — так что, если я больше ничем не могу помочь… — Он встал из-за стола, чтобы проводить посетителя.
— На данный момент, наверное, ничем.
— Я дам знать, как только мы получим уведомление о подаче заявки от австралийцев.
Джеймс еще раз поблагодарил его за беспокойство, вернулся к машине, вставил ключ в замок зажигания и вздрогнул, почувствовав как завтрак подпрыгнул к горлу, когда в окно рядом с ним постучали. Впрочем, это оказался все тот же Малкольм.
— Извините, что беспокою, Джеймс, — сказал он, наклонившись.
Джеймс опустил стекло и вопросительно посмотрел на стряпчего.
— Я просто подумал, не сходить ли вам все-таки к Старому Говарду? — Малкольм поежился от холода. — Убедиться, что уж мы точно ничего не упустили.
— Чтобы уж камня на камне не осталось, — пробормотал Джеймс. — Да, наверное, стоит зайти. Воспользуюсь вашим советом.
— У него дом в городе, вы же знаете. А если не застанете, то он точно на городском поле для гольфа. Старый Говард любит гольф. — Малкольм уже приплясывал на месте, пытаясь согреться. — Ни дня не пропускает.
— Хорошо. Буду иметь в виду. Возвращайтесь, а то еще пневмонию схватите.
Стряпчий вприпрыжку помчался к двери. Джеймс взглянул на часы: без двадцати девять. Как раз хватит времени найти телефон и позвонить Дженни — хотя теперь, когда он вспомнил об этом, уверенности в необходимости звонка у него поубавилось. Он продолжал думать об этом, пока ехал в сторону заправки, и потом, когда набирал номер из телефона-автомата на стене.
— Джеймс, это ты! — Когда он звонил, мать Дженни всегда казалась удивленной и довольной.
— Как дела, Агнес? — спросил он. — Холодновато нынче?
— Да ну! — не согласилась она. — Подумаешь, похолодало! Тоже мне — проблема! Мне вот жарко.
— Рад слышать. Я хотел поговорить с Дженни минутку — она там?
— Вот беда какая! Нет ее. — Мать действительно казалась расстроенной. — Представляешь, выскочила на минутку. Заказ пошла относить.
Дженни владела гончарной мастерской, и дела шли неплохо. Ее изделия даже за границу отправлялись, а уж про местные магазины и говорить нечего. А еще сувенирные лавки в отелях.
— Так что — извини. Передать,
