помолиться над гробницей своей матери, королевы Луизы. Она явно желала, чтобы я полюбил её немецких родственников. А те, в свою очередь, окружили меня такой почтительностью, поклонением и лестью, что если бы по факту мне было сейчас не под 60 лет, то я точно возгордился бы и решил, что равных мне на всём свете нет. Вывод отсюда таков: хорошо быть наследником императора, — всё к твоим ногам, плохо быть наследником, — всё лицемерие и обман.
Глава 5
Домой я вернулся в июле 1829 года и сразу же был вынужден участвовать в лагерном сборе военно-учебных заведений столицы в Петергофе. После обеда государь меня вместе с кадетами повёл к Большому каскаду. По его сигналу мы все бросились по уступам бьющих фонтанов к находившемуся на верху гроту. Там маменька раздавала нам призы. Все были мокрые и даже отец. Странное чувство к нему стало зарождаться. Вроде понимаю чужой мне человек, — жестокий, негибкий, упрямый, мелочный самодур, а всё же в такие моменты начинаю его уважать и даже любить.
Но всё же устал я от всех этих поездок и сборов, — не люблю долго дома отсутствовать. Свою истинную природу, как домоседа, я осознал ещё в прошлой жизни. Всегда удивляло, что люди не могут сидеть долго на одном месте. Понимаю, когда можно поехать и получить новые знания, впечатления. Но в последние годы мне стало казаться, что люди с этими поездками стали словно сума сходить. Берут кредиты и едут в какую-нибудь Турцию, Болгарию чуть ли не каждый год, а то и по несколько раз. Буквально стали мериться друг с другом где кто побывал, ещё фотографии вечно в социальные сети выкладывают. Странно это — по мне больше на зависимость от чужого мнения похоже. Я же люблю изучать прежде всего то, что рядом, то что меня окружает. Свой город, улицу, квартиру… Вот и здесь… Натура моя не изменилась, и я всё чаще обращал внимание на новый дом, — Зимний дворец.
Здание восхищало и поражало одновременно. Сейчас Зимний входит в состав музейного комплекса Эрмитаж. Площадь и размеры последнего впечатляют — 60 тысяч квадратных метров, 1084 комнаты, 117 лестниц, 1476 окон. Я в начале 2000-х годов дважды побывал в Эрмитаже. Побывал бы один раз, — но физически не смог просто пройти все залы, и пришлось пойти и во второй. Искусство я люблю, но всё же не до такой степени, чтобы неделями смотреть на картины и статуи. Ещё тогда я задался вопросом — зачем такие масштабы? Это же явный перебор.
Дворец стал местом жительства нашей семьи с декабря 1825 года. Мне он в упор не нравился в отличие от других членов нашей семьи, — чересчур большой и какой-то аляпистый. Слишком много, на мой взгляд, украшательств в архитектуре, комнатах, буквально во всём. И ещё главное, — эта непонятная громадина вечно во что-то влипала…
Во дворце постоянно происходили приёмы, смотры, балы. Эти мероприятия меня здорово злили, так как взрослые вечно лезли ко мне с нравоучениями, но что поделаешь… Но были и общие семейные посиделки. Так, ежедневно между девятью и десятью часами я, Маша, Оля, Александра, Костя, Коля и Миша собирались в угловой столовой и пили с маменькой чай. В это время стоял гул. Малыши Коля и Миша что-то там орали, Маша с Олей жаловались на воспитательниц и фрейлин, Александра тупо сплетничала. У меня от всего этого дурдома начинала болеть голова и ради своего спасения я начал отключать внимание от происходящего. Смотрел на тарелки, ложки, вазы и прочее, выкидывая любую мысль из головы. Так проходили дни, и все немного даже привыкли, что я вроде рассеян по утрам, не сильно обращая на меня внимания. Но однажды случилось то, чего я никак не ожидал — когда смотрел без мыслей на вилку, то она взяла и сдвинулась немного. Я аж прямо подпрыгнул на стуле. Все удивлённо посмотрели на меня.
— Саша, с тобой всё в порядке? — спросила Мама.
— Да, да, всё хорошо.
— А что это ты вдруг так подпрыгнул, — усмехнулась въедливая Оля.
— Показалось, что мышь увидел — сказал я первое, что пришло на ум.
— Мышь? Мама, мама! Тут мышь, — завизжала Оля. Поднялся дикий шум, под который я потихоньку вышел.
Тем временем, осознав, что никто вроде как не увидел этой ерунды с телекинезом, я постепенно приходил в себя. Вечером в своей комнате попробовал ещё раз сдвинуть что-нибудь. Но никак не выходило. Попытался вспомнить свои бывшие при телекинезе ощущения и заново их воспроизвести. Снова отрубил мозг, перестал думать и стал тупо смотреть на одного солдатика. Буквально минуты через три, солдатик неожиданно сдвинулся. Снова охренел. Теперь понятно, что это не случайность, и я владею телекинезом. Нет, подобное я видел и в своём прежнем времени. Тут я не уникален, к сожалению. Некоторые, очень сильные экстрасенсы специально такую способность развивают прежде всего для того, чтобы манипулировать людьми, приходящими к ним на сеансы. Они двигают перед клиентами предметы, показывая, что это вроде как духи их родственников. Мне даже предлагали этому учиться, и я вроде как безуспешно пытался. Нет, не для того чтобы обманывать. Я знал, что никаких духов умерших не будет. После смерти остаются лишь фантомы и призраки, но те всего лишь энергетические остатки эмоций умерших, а никак не духи. Мне просто было интересно, смогу ли я, — особенно после фильма «Телекинез». Когда ничего так и не получилось, я это дело забросил. Но тут, — всё так легко и непринуждённо получилось. Тем более, здесь явно другая техника. Там меня учили, — типа надо волей заставлять двигать вещи. А тут я ничего не заставляю, а просто смотрю и вроде как представляю, что оно само движется, и это происходит. Правда, быстро выяснилось, что мои возможности телекинеза ограничены. Тут получается как с обычной физической силой — есть пределы. Видел я раньше, конечно, когда и тонны двигали, — но это по факту не сами колдуны делали, а неорганические существа по их просьбе. Становиться рабом этих существ я не желал, поэтому такой вариант отпадал. Ну что же, — двигать килограмм 5 вроде могу, да и на расстояние явно небольшое — потом резко начинает мне «плохеть». Чувствую, если буду качать это направление, то может до 20–25 килограмм максимум и дойду. В любом случае в цирке теперь можно выступать точно или людей слабохарактерных на крайний случай пугать смогу.
За исключением невероятного случая пробуждения телекинеза всё остальное шло привычным ходом. Папенька наш после завтрака, в десятом часу обычно шёл к
