Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
этих стран невелика, первоочередная задача коммунистических партий, в том числе в Китае, сводилась не столько к противостоянию с местной буржуазией, сколько к национально-освободительной борьбе. В дальнейшем, посредством пропаганды власти Советов, коммунисты должны были добиться руководящих позиций в антиимпериалистической борьбе и направить ее к установлению диктатуры пролетариата и крестьянства. Таким образом, антиколониальные революции на Востоке рассматривались как часть мировой пролетарской революции128.
На II и IV конгрессах Коминтерна (в 1920 и 1922 гг.)129 в качестве стратегической цели для зависимых азиатских государств определялось достижение коммунизма «не через капиталистическое развитие, а под руководством классово-сознательного пролетариата передовых стран»130. Параллельно закладывались теоретические основы создания, в частности в Китае, «единого антиимпериалистического фронта»131. В «Тезисах по национальному и колониальному вопросам» от 28 июля 1920 г. подчеркивалось, что «Коммунистический Интернационал должен вступать во временные соглашения, даже союзы с буржуазной демократией колоний и отсталых стран, но не сливаться с ней, а безусловно сохранять самостоятельность пролетарского движения…»132. В дополнениях к основному тексту документа, уточнявших характер предстоящего сотрудничества, речь шла об использовании «буржуазных национально – революционных элементов»133.
В эту концепцию укладывалось сотрудничество еще слабой для автономной борьбы за власть компартии и ГМД. Однако, совместно отстаивая независимость страны, они должны были сохранить свою структурную, управленческую и идеологическую самостоятельность. Эта схема была закреплена в инструкции Коминтерна 1922 г., в которой говорилось об индивидуальном вступлении коммунистов в Гоминьдан при сохранении КПК, которая дает директивы для работы в национальной партии и ведет организационную работу в профсоюзах134.
Москве отводилась роль координатора действий революционных сил Китая в рамках единого фронта. В общих тезисах по восточному вопросу от 5 декабря 1922 г. провозглашалось, что «требование тесного союза с Республикой Советов является знаменем единого антиимпериалистического фронта»135. Коминтерн брал на себя обязанность содействовать в деле организации периодической печати на местных языках136. С этого момента задача сближения КПК и ГМД, как наиболее отвечавшая курсу на поддержку мирового коммунистического движения, стала важной составной частью политики РКП(б) и Коминтерна в Китае. Межпартийное сотрудничество, основанное на близости идейных принципов, таким образом, практически уравнивалось с межгосударственным.
Несмотря на сохранение стратегического курса на мировую революцию, РКП(б) столкнулась с необходимостью маневрирования в области тактики. Неудачи революционного движения в Европе (Польша, Германия, Болгария, Албания) стали предостережением от форсирования событий на Востоке. В результате СССР занял в отношении КПК сдержанную позицию137. Она нашла отражение в коммюнике А.А. Иоффе и Сунь Ятсена от 27 января 1923 г. В нем отмечалось: «Д-р Сунь Ятсен считает, что в настоящее время коммунистический строй или даже советская система не могут быть введены в Китае… Эта точка зрения целиком разделяется полпредом РСФСР, который считает, что самой насущной и важной задачей Китая является его национальное объединение и приобретение полной национальной независимости. Китай… может рассчитывать на поддержку России»138.
В данном документе отчетливо проявилась идея Ленина о национальных революциях на Востоке, необходимости объединения в них всех заинтересованных сил для борьбы с империализмом. На этой основе в течение 1923 г. Кремлем были выработаны представления об основных мерах по реорганизации ГМД (первом шаге к консолидации партии). Среди них были: решение организационных вопросов партийного строительства, корректировка военной политики, поддержка массовых движений, развитие пропаганды, расширение социальной базы революции139. Москва допускала применение Гоминьданом блоков и компромиссов с милитаристами, а также использование вооруженных сил в политической борьбе. Вместе с тем предусматривалось усиленное внимание к вопросам централизации армии и организации в ней политработы140.
Позиция Политбюро ЦК РКП(б) нашла отражение в рекомендациях от 2 августа 1923 г. М.М. Бородину в связи с его назначением на должность политического советника при Сунь Ятсене. Политбюро указало «т. Бородину в своей работе с Сунь Ятсеном руководствоваться интересами национально-освободительного движения в Китае, отнюдь не увлекаясь целями насаждения коммунизма…»141. В резолюции Президиума ИККИ от 28 ноября 1923 г. «О национально-освободительном движении и о партии Гоминьдан» фактически признавался факт переоценки роли КПК в политической жизни Китая. Это решение, как и ряд других, продемонстрировало зависимость ИККИ от решений ВКП(б)142. Все основные теоретические установки китайской политики, как и конкретные мероприятия по ее реализации, разрабатывались партийным руководством, тогда как Коминтерну отводилась вспомогательная роль.
I съезд ГМД подвел итоги первых шагов Москвы и Кантона на пути межпартийного сотрудничества. На съезде были сформулированы базовые программные установки партии, выработаны задачи национально-революционного движения, тактика вывода страны из политической и социально-экономической нестабильности. Таким образом, ГМД обрел ориентиры для дальнейшей деятельности и идейного оформления революционного движения в Китае. В то же время в РКП(б) уже отчетливо наметилась тенденция к изменению курса в отношении Гоминьдана.
Усиление в 1923–1924 гг. в руководстве РКП(б) позиций И.В. Сталина и спад революционной активности в Европе отразились как на общей стратегии внешней политики СССР, так и на ее китайском направлении. Принципы интернационализма, сформулированные В.И. Лениным, в сталинской трактовке начали приобретать иное содержание: идея мировой революции постепенно теряла приоритет, отодвигаясь задачами развития СССР – главной опорной базы и основного залога победы всего коммунистического движения. Не отказываясь от поддержки зарубежных компартий, Сталин все же воспринимал подъем революционных настроений в других странах прежде всего как средство усиления позиций Советского Союза на международной арене143. Впоследствии, 8 августа 1927 г., в речи о международном положении и обороне СССР на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин заявил: «…интернационалист тот, кто безоговорочно, без колебаний, без условий готов защищать СССР»144.
Среди методов осуществления выбранной стратегии Сталин отдавал предпочтение внутрипартийным переворотам, занятию ключевых постов в государственном аппарате представителями просоветских партий и организаций. В связи с этим изменилась и роль Коминтерна: из органа, руководившего компартиями, и главного рупора советской внешнеполитической пропаганды он превратился в проводника теневой политики Кремля. Одной из основных его задач стало проведение тех мероприятий, которые не укладывались в курс, официально декларированный Москвой.
Применительно к Китаю эти инициативы преследовали коренное изменение классовой и политической природы Гоминьдана в результате захвата власти в партии коммунистами145. Выступая 18 мая 1925 г. на собрании студентов Коммунистического университета трудящихся Востока, Сталин доказывал, что буржуазия Китая уже раскололась на революционную и соглашательскую, а следовательно, коммунисты уже не могут ставить цель создания единого национального антиимпериалистического фронта и должны перейти к политике революционного блока рабочих и мелкой буржуазии. Основной задачей этого блока должно было стать разоблачение половинчатости и непоследовательности национальной буржуазии и борьба с империализмом146.
Данный подход сочетался с определением Гоминьдана как рабоче-крестьянской партии, что обуславливало постановку перед КПК задачи борьбы за руководящие позиции внутри ГМД147.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
