Ему было и страшно, и радостно, он то почти не сомневался, что Жаргалма даст свое согласие, то покрывался холодным потом при одной мысли, что это ее очередная каверза. Но догадка об измене даже не приходила ему в голову. И, едва стемнело, он надел лучший халат, пригладил бороду и усы и приказал подать коня.
Когда Хархан подъехал к берегу, луна стояла уже высоко в небе. В ее серебряном свете все было тихо, лишь шептались на ветру кедры да еле слышно шипели набегавшие волны.
– Эй, хан Хархан! – донесся откуда-то сверху звонкий смеющийся голосок. – Догонит ли грозный тигр ловкую белку? Поймай меня!
Хархан вскинул голову. Жаргалма сидела высоко на ветке одинокого кедра, росшего на склоне холма, прямо там, где кончалась почва и начиналась скальная шапка утеса. Она хохотала и болтала ногами. Сердце хана затрепетало от радости. Она здесь, она не обманула! Забыв все на свете, Хархан взбежал наверх и девушка, смеясь, соскользнула с дерева. Хан попытался схватить ее тут же в объятия, но она, смеясь, вывернулась и отбежала к утесу.
– Догони меня, хан! – задорно крикнула она снова, и, ловко перепрыгивая с камня на камень, стала забираться все выше. Хархан поспешил за ним. Годы и тучность не позволяли ему скакать с такой же ловкостью, но он все же достиг вершины утеса, не слишком задохнувшись.
Жаргалма уже стояла у ног идола на небольшом уступе, сразу за которым был обрыв.
– Я догнал тебя, теперь иди сюда, озорница! – воскликнул Хархан.
– Лучше ты иди сюда, мой хан, – тихо ответила девушка, и голос ее почему-то уже звучал без прежней веселости.
Спрашивая себя, что опять случилось, Хархан подошел и встал рядом.
– Взгляни вокруг, – повела рукой Жаргалма. – Вот – наверху, Вечное синее небо, внизу – Байкал, Вечное синее море… Может быть, сегодня ночь нашей свадьбы, мой хан. Пусть они будут у нас свидетелями!
– Да, здесь красиво… Вся степь и море, как на ладони! Лучшее место выбрал я для моего Золотого Идола, девушка!
– Знаешь ли ты легенду о горячем сердце?
– Легенду?..
– Да, мой хан… Много лет назад долго бродил наш народ по пустынной степи, и нигде не мог найти воду. Люди измучились, взрослые ослабли, дети болели от жажды, скот пал. И тогда один старик вынул из груди свое горячее сердце и опустил его наземь. В тот же миг из этого места забил кристальный источник. А уже через несколько дней раскинулось вместо него наше прекрасное море…
– Глупая девушка, ты позвала меня сюда слушать древние выдумки?
– Может быть, это и выдумка… Может быть, имя того старика и забыл наш народ. Но память о его благодеянии жива… Хотя он и не строил идолов.
– А вот мой Идол сохранит для потомков мое имя… Взгляни только, как он величествен, как прекрасен, как сверкает золото, из которого он сделан! Скоро сияние его затмит и звезды, и луну, и солнце! И люди будут говорить: Хархан воздвиг его, Хархан подарил нам новое Небо и новое Солнце!
Верь мне, девушка, люди забудут их, но будут помнить меня! И цветы будут поворачивать головки к его свету, и птицы – сверять по нему свой путь, а твой Байкал и Вечное небо будут всего лишь зеркалами, в которое станет глядеться свысока сам Золотой идол Хана Хархана!..
Хархан говорил горячо и громко, не замечая в запальчивости, что встал уже почти на край обрыва, раскинув руки, как птица, готовая к полету. Он не видел, что девушка неслышно отступила в сторону. Он не видел и того, как бугрились и ворочались лиловые, тяжелые тучи над его головой, как скрылась за ними луна, как нежная гладь Байкала начала покрываться неровной рябью, как побежали по ней барашки первых бурунов… Едва выкрикнул он последние, кощунственные слова, завыл страшный ветер, небо раскололи десятки молний, поднялась буря, задрожала земля, и огромный камень, на котором стоял Идол, вдруг сорвался с места, где лежал уже тысячу лет, и полетел вниз.
Вслед за ним полетел в бушующие воды и хан… Еле слышен был в реве бури его крик. И не успел он умолкнуть, как навстречу Хархану поднялась из пучины огромная волна, поглотившая без следа хана, грозного среди людей, но не равного древним богам.
В тот же миг гроза стихла. Вся дрожа, вышла Жаргалма из-за скалы, где пряталась… Утерла слезы. Сразу же посветлело небо, выглянула луна, кедры уже не сгибались со стоном под шквалистым ветром, а тихо плескали ветвями. Осторожно спустилась Жаргалма с утеса. В ночной тишине вдруг особенно громко послышался стук копыт. Аюр и дед Данзан уже ждали ее у подножия. Молча Аюр подал девушке руку, посадил ее в седло впереди себя, обнял и крепко поцеловал.
С тех пор закончились в Бескрайней Степи черные времена. Так и не увенчала самый высокий утес на берегу Байкала бессмысленная фигура сияющего Золотого Идола. Да людям и без нее неплохо.
***
Белый-белый снег укутал все вокруг, словно облако спустилось в долину. Стало холодно. Суслики укрылись на зиму в норке.
– Даааа, – протянул Доржо, сворачиваясь в калачик на травяной подстилке и натягивая одеяльце до самого подбородка. – Вот это сказка!..
– Это не сказка, – строго сказал старый суслик. – Это – мудрость…
– Деда, а ведь все-таки имя хана Хархана не забыли! – вдруг догадался Доржо, садясь в постельке. – Значит, Золотой Идол все-таки помог ему? Разве не так?
– Так-то оно так, – усмехнулся дед. – Вот только много ли ему прока от этой памяти на дне моря? Ты как думаешь?
– Не знааааю… – смутился суслик. – Наверное, нет…
– Вот то-то же! Только наши добрые дела могут оставить прочную память на земле. Спокойной тебе ночи, малыш!
И дедушка задул светильник.
Конец.
