Книга Зимняя война - Влад Тарханов

наши части. Есть такое большое русское слово «бардак». Это раньше оно было узко специализированным и обозначало публичный дом с веселыми девицами. Сейчас его всё чаще стали применять для обозначения текущего положения дел в той или иной области, да и в стране в целом. В штабе 9-й армии царил настоящий бардак. Все планы летели к чертям собачьим. Даже у 163-ей, где успехи были лучше всего, дела шли не так быстро, как хотелось бы. Казалось, кто там ему противостоит? Несколько отрядов финских пограничников, да наспех собранный местный шюцкор, смешно, ополченцы!

А дивизия всё топчется, никак не выйдет к Суомассалми[29]. Что-то его удар «растопыренными пальцами» получился слабоват. Финны сопротивлялись! Вот что было удивительнее всего. А в голове был тот самый польский поход. Разве можно сравнить СССР и Финляндию? Нельзя. Неужели не понятно, что раздавим? Так почему они сразу же не сдаются?

Во всефинское восстание, как и в Териокийское[30] правительство комкор Духанов не верил. Он привык оперировать только фактами, особенно теми, которые поставляли разведчики. А по всем полученным данным, в Финляндии наблюдался всплеск национализма, патриотического подъёма и уверенности, что «заграница нам поможет».

Требования СССР Михаил Павлович считал справедливыми и своевременными. Понимал, что согласиться на это буржуям из Финляндии будет мешать обычная человеческая жадность: слишком много средств не слишком богатая Финляндия вбухала в укрепления на перешейке, названные «Линией Маннергейма[31]». И получается, отдавая часть своей территории, финны останутся и без денег, и без защиты от СССР. И что больше будет давить их – жадность или страх, Духанов не представлял. И всё-таки в то, что финны будут яростно сопротивляться, не верил. Поэтому и план операции был сверстан так, как будто части Красной армии пройдут победным маршем по Северной Финляндии, а как только возьмут Оулу[32] – то там устроят парад на который и вызвана кадровая «парадная» 44-я стрелковая дивизия из Киевского военного округа. Первым комдивом ее был легендарный герой Гражданской войны Николай Александрович Щорс, поэтому многие называли эту дивизию «Щорсовской», хотя официально это имя дивизия так и не получила.

В дверь постучались, ординарец с бледным лицом, сообщил, что прибыл Мехлис. Нет, не прибыл – он ворвался в кабинет, в сопровождении еще одного военного. Как говорится, Бог послал Михаилу Павловичу Духанову[33] самого Льва Захаровича Мехлиса в сопровождении Василия Ивановича Чуйкова, тоже комкора. «Неужели будет снимать? За что?» – промелькнуло в голове Духанова. Мехлиса в войсках не любили, боялись и уважали. Командарм девятой армии с ним несколько раз сталкивался по непринципиальным, как он считал, вопросам, но эти вопросы, как оказалось, были принципиальными для Льва Захаровича. Осадочек остался у обоих.

– Здравствуйте, Михаил Павлович, не ждали? А я тут мимо проезжал, узнал, что вам в Военный совет армии назначили товарища Чуйкова, решил составить ему компанию, оказалось, меня тоже к вам в военсовет рекомендуют. Принимаете? Хотелось бы посмотреть, как у вас тут идут дела.

– Здравия желаю, Лев Захарович! Василий Иванович! Прошу, проходите, сейчас организую чайку с дороги, да и согреться… Буду рад таким авторитетным товарищам, уверен, что да… извините, растерялся, не ожидал, честное слово не ожидал. Вы как снег на голову. И никаких да… Прошу вас, устраивайтесь. Я одну минуту, минуту. Ваня! Организуй тут все как следует. Прошу к столу, да…

Толковый ординарец появился через несколько минут, которые гости провели у карты, разложенной на столе. Карту убрали, тут же на столе образовалось и чай, и к чаю, и чтобы согреться. Приняли «За товарища Сталина», потом «За Победу», потом «За торжество Мировой революции». Только после этого, чуть закусив, заговорили, по существу. И почему-то во время этой дружеской беседы Духанов почувствовал себя грешником на раскаленной сковородке.

– Скажи, Михаил Павлович, почему твои успехи далеки от ожидаемых? – первый острый вопрос последовал от Мехлиса.

– Лев Захарович, этому несколько причин: объективные и субъективные. Объективные – это тяжелые погодные условия и бездорожье, из-за которого мы ведем действие вдоль тонких ниточек дорог.

Так, Мехлис слушает как-то грустновато, Чуйков чуть скривил губу, типа плохому танцору всегда погода мешает.

– Субъективные причины те, что я и штаб не учли эти объективные причины. Мы рассчитывали темп продвижения не менее 18–20 километров в сутки. По данным разведки, тут не было сил, что могли бы серьезно снизить темп наступления. Но силы тут у финнов есть, пусть небольшие, но они создают нам проблемы. Сейчас стараемся откорректировать планы.

– Каким образом? – заинтересовались оба. Уже нет этой иронии. Совершенно деловой тон. Это хорошо.

– Мы считаем необходимостью не снижать давления на остальных направлениях, чтобы не позволить противнику перебросить силы на направление главного нашего удара – вот сюда, в сторону действий 163-ей дивизии. Зеленцов, если войдет в Суомассалми, имеет хороший шанс выйти напрямую на дорогу к Оулу, и создать угрозу для финских частей, действующих против 54-й дивизии.

– Таким образом, направление 163-ей становится основным? – переспросил Мехлис, что-то стараясь увидеть в карте такого, что не увидели остальные.

– Так точно. Думаю, перебросить сюда 44-ю дивизию, при успехе выйти на оперативный простор и дальше действовать по обстановке. Приоритетным считаю нанесение удара обеими дивизиями в направлении Оулу.

– Может быть, есть смысл усилить 163-ю подвижными соединениями, танками? – подал голос Чуйков.

– Василий Иванович, у меня в резерве есть только один танковый батальон, но… думаю, вы правы, передадим его в 163-ю на усиление. У них своего танкового в структуре нет.

– Ну и хорошо. А я откланяюсь, Михаил Петрович, с вашего разрешения заеду в расположение Зеленцова, раз его дивизия становится столь важной. Хочу глянуть, как у него налажена работа.

И Мехлис нехорошо так улыбнулся, что-то черкнул у себя в блокнотики вышел из помещения. Духанов почувствовал, что на душе становится чуть легче, правда, понимал, что это ненадолго.

Глава восьмая

Про параллельные прямые

Киев-Минск. Железнодорожный полустанок.

Штабной вагон 44-й горно-стрелковой дивизии.

22 ноября 1939 года

Есть такая аксиома: параллельные прямые никогда не пересекаются. Эвклид[34], человек, живший на свежем воздухе, питавшийся экологически чистыми продуктами и ничего крепче вина не употреблявший, был, несомненно, прав. Но только в масштабах видимого мира. Мы живем в линейном времени, где день сменяет ночь, за годом идет следующий год, а попытки людей запутать хронологию выглядят мило, но нелепо. В масштабах Вселенной геометрия Эвклида оказалась ошибочной. Параллельные прямые могут пересекаться.

На крепкой русской водке[35] стало ясно, что пересекаются в одной точке,