Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
меня будет больше времени. А эта встреча была предназначена только для того, чтобы я представился и составил самое общее представление о психиатрических жалобах Денниса (и, положа руку на сердце, произвел впечатление на нового руководителя практики). Я вышел из комнаты для бесед с самодовольной улыбкой на лице и блокнотом в руках, совершенно не подозревая, что сейчас произойдет. Юноша, который мне мешал, подбежал сзади, сильно ударил меня в висок и удрал. Все произошло так быстро, что я даже не сразу понял, что меня ударили. Просто очутился на полу оглушенный, и в виске у меня пульсировало. Медсестры помогли мне подняться, а нападавший тем временем скрылся в своей палате.
Я был не то чтобы потрясен. Вероятно, потому, что нападение было таким внезапным, у меня не было времени осознать опасность. Но я знал о нескольких своих коллегах, которые серьезно пострадали на работе. Более того, и месяца не прошло с тех пор, как какой-то психотик запер другого старшего врача, женщину, в комнате для бесед, поскольку у него был бред, что она на самом деле сотрудница социальных служб под прикрытием. Он не выпускал ее и требовал рассказать, где сейчас его маленький сын, которого забрали на усыновление. Физического вреда нападавший не причинил, но сотрудникам отделения пришлось больше получаса вести с ним переговоры через окно, прежде чем он все-таки выпустил мою коллегу. С ее головы не упало ни волоска, но последствия травмы не замедлили сказаться. Теперь она каждую неделю брала отгулы из-за стресса, все больше и больше, и восстановление в конечном итоге заняло больше двух месяцев. Было любопытно наблюдать, как коллеги, в том числе и я, мало-помалу утрачивают сочувствие к ней. Нас, старших врачей, кроме нее, было пятеро, и нам приходилось распределить между собой и ее больных, и дежурства – вечерние, ночные и по выходным.
Когда на человека совершают физическое нападение, это может сильно сказаться на всей его жизни, уверенности в себе и профессиональной деятельности – и обычно сказывается. Лично я просто почувствовал себя посмешищем. И для больных, и для сотрудников я перестал быть одним из новых врачей и превратился в нового врача, которого стукнули по голове. Впоследствии оказалось, что ударивший меня юноша страдал шизоаффективным расстройством, и у него был особый бредовый синдром ложного узнавания – так называемый синдром Фреголи, бредовое убеждение, при котором чужие люди кажутся знакомыми. Это и толкнуло пациента на преступление, из-за которого он оказался в больнице: он вошел в первое попавшееся кафе, схватил стул и швырнул его в ничего не подозревающую компанию незнакомых людей, решив, что они – полицейские под прикрытием, те самые, которые арестовали его несколько лет назад. Утром он пришел к убеждению, что я на самом деле его переодетый одноклассник, который когда-то травил его. Я не держу на него зла. С его точки зрения он действовал оправданно. А поскольку через несколько минут после нападения на меня он в целом успокоился, его не пришлось отправлять в изолятор, однако дозу медикаментов ему повысили. Хотя лечил его не я, мне приходилось то и дело сталкиваться с ним в отделении. К чести его надо сказать, что один раз он даже попытался извиниться, но у него было еще и формальное расстройство мышления – это такой симптом психоза, когда мысли текут путано и обрывочно.
– Да-да, доктор. Вы тот с крикета, а не этот, другой. Такого не должно было произойти, но как разобраться, кто играет в крикет, а кто на самом деле бог или нет. Если все мы боги, вам не стоит сердиться на меня.
Думаю, это соображение было главным.
Теперь я, конечно, знаю, что на самом деле мне нужно было, как только я вошел в отделение, сообщить остальным сотрудникам, что я здесь, и спросить, нет ли среди больных возбужденных и непредсказуемых. После того как юноша вторгся в комнату для бесед один-два раза, я должен был прервать беседу с Деннисом и сообщить медсестрам, которые каждый день работали с пациентами. А они гораздо лучше меня знали, нужно ли беспокоиться, если нападавший так сосредоточился на мне.
Хорошо, что опыт позволил мне как следует затвердить эти уроки и со временем выработать инстинкт, который просыпается каждый раз, когда я вхожу в охраняемое отделение. Честно говоря, я мог бы еще тогда догадаться. Я только что прошел вводный курс для новых сотрудников специализированных отделений, где нас целую неделю учили всему, включая стратегии безопасности. Сплошная череда докладов и слайдовых презентаций. А я отвлекался на бесплатные пончики и кофе у дальней стены класса. Между тем мое внимание должно было направляться туда, куда требует врожденное чувство самосохранения, а не забота об уровне сахара, углеводов и кофеина в организме.
Если бы я внимательно слушал, я бы узнал, что в специализированных отделениях меры безопасности распределяются на три категории: безопасность среды/физическая безопасность, социальная безопасность и процедурная безопасность.
Меры физической безопасности – это, в частности, ограда вокруг территории больницы, которая должна быть минимум 5,2 метра высотой и делается из очень частой проволочной сетки, чтобы по ней было невозможно взобраться, а также передать сквозь нее предметы вроде оружия и наркотиков. Все двери в отделении снабжены замками, у главных входов устроены шлюзы – две запертые двери, контролируемые электроникой, так что открываться они могут только по одной, – а в коридоре за ударопрочными пластиковыми или армированными окнами дежурят вахтеры или охранники. Они проверяют сотрудников между дверями, чтобы предотвратить побег каких-нибудь хитрых пациентов. Кроме того, сотрудники носят ключи на цепочке, всегда прикрепленной к ремню. Сплошь и рядом слышишь, как кого-нибудь из обычных сотрудников, которых все знают, отстраняли от дежурства за то, что они пришли на работу без ремня. Это делается для того, чтобы больные не могли схватить ключи и удрать (по крайней мере, без прицепленного к другому концу цепочки человека, который сильно снизит их мобильность и тем самым несколько затруднит весь процесс побега).
Социальная безопасность – это процесс установления доверительных отношений с больными. Чувство товарищества укрепляют не только вежливость, сочувствие и налаженная коммуникация, но и развлечения, устраиваемые прямо в отделении, – от бильярда и общих трапез до дискуссионных групп, где обсуждают свежие газеты. Над подобными встречами надзирают медсестры, поэтому они незаменимы в создании общей атмосферы в отделении.
Процедурная безопасность – это всевозможные протоколы, призванные минимизировать риск. Сюда входит обыск больных при поступлении и после возвращения, если их отпускали домой, регулярные анализы мочи на наркотики и иногда – неожиданные визиты полиции с собаками.
Разумеется, психиатрические отделения для правонарушителей – не то
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
