как Никки захлопнула дверь.
Никки
Мак и его шлюха ― нет, она мне не представлялась, я сама всё, сообразительная, поняла ― разговаривали у него в комнате уже целых двадцать минут.
Я не знала, о чем, но без конца поглядывала на лестницу, пытаясь придумать предлог, чтобы подняться и подслушать. Затем одергивала себя, вспоминая, что это вообще никак меня не касалось.
И нет, я не ревновала. Мне просто было любопытно. По―женски.
Вы ведь знаете, что такое женское любопытство, так?
Сила ― похлеще торнадо.
И сейчас я делала практически невозможное ― пыталась эту силу сдержать.
Пока мыла посуду, думала о Ванессе ― её имя произнес Мак, когда в первый раз попросил уйти. Она отказалась. Он попросил второй раз. Затем третий. Впустую. В итоге придурку Маккейну пришлось скрепя зубы отвести неугомонную наверх, чтобы расставить все точки в их сложных отношениях над «i».
Ладно, признаюсь, часть про «сложные отношения» я выдумала.
Понятия не имела, что Мак ей говорил, и что у них там вообще происходило.
И это раздражало.
Внешне эта Ванесса была… ну―у―у довольно―таки сносная.
Хотя кому я врала?
Она была шикарная. Длинные ресницы, маленький курносый нос, пухлые цвета пыльной розы губы, безупречная кожа и сексуальная фигура. Короткое розовое платьице едва прикрывало её идеальную задницу, открывая не менее идеальные ноги, очерчивая такие же идеальные изгибы и ― вне сомнений ― идеальную грудь. В ней всё было идеально. Даже светлые волосы, разметавшиеся по плечам, были идеальны.
Она походила на куколку. Хотя, как по мне ― порно шлюха подходила ей больше.
– Майкл, мы не закончили!
Я услышала знакомый стук каблучков по ступенькам, и как ошпаренная подскочила ближе к проходу, чтобы лучше всё слышать.
– Закончили.
– Майкл! ― Ванессу это явно не устраивало. По всей видимости, она была из тех девушек, про которых говорят: внешность ― ангела, характер ― фурии. ― Послушай…
– Наслушался уже. По горло хватило.
– Ты не так понял, Майкл! Я тебе не изменяла! Питер сам…
– Сам? ― усмехнулся Мак. ― Сам что, Ванесса? Ты трахалась с половиной ребят из команды, думаешь, после этого между нами что―то может быть?
Ого―го. С половиной? А она действительно шлюха.
Я замерла у арки, делая вид, что вытираю посуду.
– Майкл…
– Уходи, Ванесса.
– Но я люблю тебя!
– Если бы любила ― не продала бы журналистам.
Я открыла рот и сморгнула.
Вот же стерва продажная!
Повторюсь ― я не ревновала. Просто эта сучка мне не нравилась.
– Меня подставили, Майкл! Клянусь!
– По-хорошему прошу, уходи, ― в который раз повторил Мак, и на мгновение в доме воцарилась тишина. Но она оказалась недолгой.
– А она? Она тоже уйдет? ― Пауза. ― Эта девка, кто она, Майкл?
Я отложила полотенце и вслушалась.
– Я уже говорил, Никки на меня работает.
Блондинка нервно усмехнулась.
– В три часа ночи? И какие же услуги она тебе оказывает?
Я вытаращила глаза, почувствовав, как изнутри поднимается злость.
Кем эта кукла Барби меня считает?!
– Никки ― художница, ― резко ответил ей Мак, ― она декорирует комнаты.
– Ну, конечно, ― вновь этот нервный смешок, ― комнаты она декорирует, как же. В три часа ночи.
– Никки здесь живет.
Повисла оглушающая тишина, и я поняла, что, кажется, перестала не только дышать, но и реагировать на что―либо, кроме их разговора.
Жаль, не видела лица Ванессы в этот момент ― чувствовала, что оно позеленело, как у злой ведьмы запада19.
– Что, прости? Живет?
– Да, живет.
– Какого черта, Майкл?! Мы встречались два года, и ты ни разу не предложил мне съехаться! А этой подмалевщице позволил здесь жить??
Два года? Довольно долго…
Стоп. Как она меня назвала?
– Я не собираюсь это обсуждать. Тебе пора.
Ну знаете…
– Ты трахаешься с ней?
– Подумай ― это не больно, ― рявкнула я, выходя из кухни.
Услышав мой голос, Ванесса обернулась и, заметив меня, сузила свои глазюки.
– Прости?
– Ничего страшного. Медузы тоже без мозгов живут. Привыкнешь. ― Ванесса открыла было рот, но я добавила. ― А теперь, подруга, сделай фокус, растворись, окей? Сейчас гребаные три часа ночи, мы с Маком очень устали и хотим спать.
Она вновь заморгала. И мне показалось, что я даже углядела между её татуированными бровями мелкие морщинки гнева.
– Майкл, почему ты позволяешь своей шлюхе так со мной говорить?
– Единственная шлюха здесь ― это ты. ― заметила я, опережая Мака. ― Кстати, не хочешь заняться спасением природы? У меня есть знакомый хирург, он может тебя стерилизовать.
– Майкл!
– Ванесса, тебе лучше уйти, ― тихо сказал Маккейн, и мне показалось, что он едва сдерживает смех. Барби тоже так показалось, и это определенно ей не понравилось.
– Ты пожалеешь об этом, Майкл, ― проговорила она даже больше со злостью, нежели с обидой, ― пожалеешь, что посмел так со мной поступить.
– О, он в этом не сомневается, ― сказала я, открывая перед Барби дверь.
Она одарила меня убийственным взглядом, а затем переступила через порог и застучала каблучками по каменной укладке. Снаружи её ждало ярко-желтое такси.
Я не стала провожать её и, удовлетворенно цокнув, захлопнула дверь.
– Довольна? ― Мак усмехнулся, а я вытаращила глаза и театрально заморгала, направившись обратно в кухню.
– О чем ты? Просто помогла тебе избавиться от надоедливой ведьмы.
– И получила от этого удовольствие.
Ну, с этим трудно было спорить.
– Как ты мог встречаться с ней два года? У неё же совсем мозгов нет.
Я повесила оставленное на столешнице полотенце на крючок, а затем выключила подцветку.
– Меня её мозг и не интересовал, ― усмехнулся Мак, и до меня сразу же дошло.
– О-о, ты просто с ней спал.
– Да, Никки, я просто с ней спал. ― подтвердил он, и я уловила его голос почти у уха. ― Довольно долго ― это моя ошибка. Но Ванесса всегда знала, на что давить. Даже, когда я говорил ей, что всё кончено, это в любом случае заканчивалось бурным примирением. Так и выходило ― мы были вместе, затем я бросал её, затем мы занимались жарким сексом и сходились, а затем она в очередной раз трахалась с кем-то из команды, и я терял терпение. Но всё словно по долбанному кругу начиналось сначала.
Мда. Получается, эта Барби всегда добивалась своего.
Но сегодня…
– Сегодня ты этот круг прервал, ― заметила я, ― почему?
– Потому что ты была здесь, ― тело отреагировало на его шепот стаей проклятых мурашек, которые будто пчелы жадно сновали по цветочным веточкам, съедая мой мозг.
Нет, Никки, держи себя в руках. Нет.
– Мог бы сказать, что
