оставшихся казака остались у воды, сворачивая лагерь. Офицеры взбежали к Дементию и упали рядом, подняв пыль. Снегирев прополз ужом и занял место рядом с казаком.
Скобелев осторожно приподнялся, щелкнул выдвигаемой подзорной трубой и принялся изучать диспозицию. Вдоль берега двигалось несколько десятков всадников. Высокие черные шапки и халаты однозначно показывали, что они видят туркменов. Те осматривались по сторонам и руки держали на оружие, готовые в любой момент пустить его в ход.
Дементий так и не успел их пересчитать, но Соколов моментально определился.
— Тридцать семь! Многовато для нас, тебе не кажется?
— Пожалуй… Похоже, кому-то приглянулись наши головы, — Скобелев не стал упоминать того, о чем все и так прекрасно знали. В Хиве, как и ранее в Бухаре, существовал совершенно варварский обычай — местные разбойники, желая получить покровительство от хана, притаскивали к его трону мешки с отрубленными головами иноземцев. Считалось, что чем больше таких мешков, тем значительную удаль проявили степные джигиты, заслужив соответствующую награду.
— Они так просто их не получат, — негромко заметил Соколов. Преломив револьвер, он проверил патроны. — Вряд ли они скачут к нам, чтобы сказать салам, — усмехнулся он, ни на минуты не потеряв присутствия духа.
— Отступаем, — приказал Скобелев. Разведчики отползли назад и побежали к лошадям. А сам он чувствовал азарт и близость схватки. Эх, жаль только, что их так мало! Перевес на стороне неприятеля. Но сдаваться они не собирались.
А затем Скобелев неожиданно усмехнулся. Похоже, шакал, перебежавший дорогу в самом начале их экспедиции, перебежал её не просто так. Примета вновь подтвердилась!
Глава 3
Кусты, в которых мы разбили временный лагерь, прикрывали нас от ненужных взоров. Но туркмены двигались в нашу сторону, планомерно обыскивая все мало-мальски подозрительные места. Судя по всему, искали именно нас.
В так называемом войске Хивы практически полностью отсутствовала организация и дисциплина. Но это не мешало быть им прекрасными охотниками и следопытами. Следовательно, нас обязательно увидят.
— По коням! Вперед! — выкрикнул команду Скобелев и мы с места сорвались в галоп.
Ветка тамарикса хлестнула меня по лицу, а Жужа протестующе заржала. Скобелев вырвался на Пегасе вперед, ведя людей. За ним устремились казаки, Горохов и проводники. Мы с Архипом прикрывали отступление. Меньше минуты понадобилось, чтобы скакуны преодолели кустарник и вырвались на открытое пространство. И едва мы начали подъем к останцам на плато, за спиной раздались радостные гортанные крики — нас увидели. Еще минута, и кони, разбрызгивая копытами камешки, уже наверху.
— Спешиться! — практически сразу последовала новая команда Скобелева.
Он был прав. Здесь, среди останцов и многочисленных камней лошадям ничего не стоило покалечить ноги. Держа коней за уздечки, мы побежали вперед.
То, что мы выставили дозор — хотя иначе и быть не могло — сыграло свою роль. Мы первыми увидели неприятеля и успели подготовиться, а получив фору, отступили в останцы. Идею того, чтобы вскочить в седла и попытаться уйти, отвергли сразу — от туркменов тяжело, практически невозможно оторваться в песках. Лучше уж попытаться дать им бой среди скал.
Скобелев оказался хорошим человеком. Немного резким, импульсивным, но зато смелым, надежным и внимательным. И он обладал таким важным для военного качеством, как предусмотрительность. Оно являлось крайне полезным для тех, у кого в подчинении находятся люди.
Еще на подходе к озеру, двигаясь среди останцов плато Устюрт, мы с ним заприметили несколько подходящих для обороны мест. И сейчас будущий Белый генерал вел нас к одному из них.
— Занять позицию! — приказал Скобелев, — Уложить лошадей, рассыпаться!
— Архип, туда! — я заприметил небольшой пригорок, подходящий для стрелка.
Мы с Архипом упали рядом, он сразу же достал карабин, поерзал, уперся прикладом в плечо и замер. На Снегиря было любо-дорого посмотреть, вел он себя хладнокровно и спокойно, как настоящий гусар. Вот что значит, обстрелянный человек. За одного битого, как известно, двух небитых дают. Тот же Сидор Горохов, денщик Скобелева, перепугался и побледнел, понимая, что смерть близка.
Казаки укладывали лошадей, стараясь занять удобные позиции. И тут азартно кричащие туркмены поднялись на склон и, не снижая хода, устремились в нашу сторону. Зря они так… Два джигита, радостно нахлестывающие коней ногайками, вырвались вперед. Они же и пострадали первыми. Конь одного попал копытом на неровность грунта и испуганно заржав, припал на две ноги. Джигит вылетел меж его ушей и, перекрутившись через голову, растянулся на земле, ударившись головой о камень. Похоже, ему этого хватит, после такого не живут.
Раздался выстрел, Снегирь даже не дернулся. Появилось облачко, запахло кисловатым — в патронах использовался черный дымный порох, дающий своеобразный эффект. Болезненно вскрикнув, второй джигит завалился на бок и вывалился из седла. Конь его изменил направление и по кругу, сбавив скорость, поскакал в сторону.
Архип с сухим щелчком сразу же отвел продольно-скользящий затвор карабина, выбросил гильзу, вставил вытащенный из сумочки на поясе патрон в винтовку и вернул затвор обратно.
Полковник Бердан утверждал, что из его оружия можно производить до пятнадцати прицельных выстрелов в минуту. Здесь американец малость преувеличивал, рекламируя свое изделие. У винтовки отсутствовал магазин, так что стрелку приходилось руками вставлять каждый новый патрон и работать с затвором. Это занимало время и сбивало прицел. Благодаря тренировкам, Снегирь стабильно делал десять-одиннадцать выстрелов в минуту, попадая куда надо и нечасто промахиваясь. И подобное являлось превосходным результатом.
— Прекрасный выстрел. Чарку водки ты заслужил.
— Рад стараться, вашблагородие! — тут же откликнулся он, не поднимая головы.
Прочие туркмены разом опомнились, изменили направление, не став подниматься на склон прямо перед нами и уйдя в сторону. Хивинские лошади и халаты замелькали среди камней саженей в ста от нас. Их предводитель, богато одетый и на превосходном скакуне, худощавый, с черной бородкой бек, принялся что-то командовать, не слезая с седла и уверенно размахивая саблей.
— По беку, огонь! — приказал я.
— Есть! — Снегирев выстрелил. Но то ли моя оценка его первого выстрела изменила настрой гусара, то ли он сбил себе дыхание, но пуля лишь вспорола халат на плесе неприятеля, заставила того мигом спешиться и спрятаться среди камней.
— Мимо, — заметил подползший Скобелев.
— Твою ж мать, не отвечай, береги дыхание! Институтки и те лучше стреляют! — от досады я едва не заехал Снегиреву по уху. Тоже мне, гусар! Мы могли одним выстрелом выиграть схватку. — Экономь патроны и целься, как следует!
— Так точно, ваше благородие, — Архип моим недовольством проникся, снова поерзал на земле, устраиваясь поудобней, перезарядил карабин, выдохнул, замер и плавно нажал на спусковой крючок. На сей раз один из текинцев, взмахнув руками, упал
