на помощь. Ивашка кричит: «Помогите». Но только эхо отвечает ему. А гоблины всё наступают на него. Вот один бросил меч и, упав Ивашке пол ноги, схватил своими ручищами (или лапами) правую ногу Ивашки и дёрнул изо всех сил.
И тут Ивашка проснулся.
Толстун дёргал его за ногу.
- Что это ты раскричался?
Боцман приподнялся, стряхивая сонную одурь. В пещере был полумрак, но на улице уже расцвело, был виден клочок синего неба и быстро бегущие облака.
- Слушай, Ивашка, - Толстун снова подёргал его за ногу. – Я знаешь, что думаю – бежать надо!
- Да, сбежишь здесь – вон какие замки и решётки кругом, - Ивашка подёргал решётку на окошке – та сидела намертво.
- А я все равно убегу, – прорычал Толстун и снова завалился на свои нары лицом к стене и захрапел.
Время тянулось ужасно медленно. В обед опять принесли по миске кислой капусты и по куску хлеба. А когда Ивашка спросил у подававшего еду в камеру гнома, насчёт чаю или кофе, тот аж на пол покатился со смеху.
Дни были похожи один на другой, еда - сон, хождение по камере. Иногда, правда, почти все время молчащий Толстун подбегал к двери и принимался барабанить в неё, требуя свободы. Тогда в камеру заваливалось несколько стражников, и принимались методично деревянными дубинками избивать обоих бедняг.
Ивашка, чтобы не потерять счёт времени стал рисовать на стене палочки. Количество полочек все росло, а наших друзей ни куда не вызывали, ни кто к ним не приходил и ни о чем не спрашивал, и вот когда на стене появилась двадцать седьмая палочка, дверь неожиданно распахнулась и хриплый голос потребовал:
- Выходи по одному.
В коридоре, куда вышел Ивашка, ему два здоровенных стражника связали руки за спиной, и повели вверх по лестнице.
- Куда идём то? – спросил Ивашка у шагавшего рядом стражника
- Известно куда, на суд, – нехотя процедил тот. – Вот и пришли, - он распахнул дверь и пропустил наших бедолаг вперёд.
После почти месяца проведённого в сумраке камеры Ивашка в первое время почти ослеп. В окна ярко било солнце. Понукаемые стражниками Толстун с Ивашкой прошли к углу, где для них были поставлены два стула, и сели там, протирая глаза и часто моргая.
Наконец, Ивашка утёр слезы, набежавшие на глаза и осмотрелся. Зал, куда их ввели, был не очень большой, прямо перед ними было кресло для судьи. А вдоль стен стояло несколько стульев для зрителей. С радостью Ивашка различил среди них Дюшку и учительницу, были там и капитан его корабля, и почти вся команда. В сумме, гномов тридцать. Они о чем-то оживлённо переговаривались, и в зале стоял гул от множества голосов.
Но вот из задней двери, находившейся за судейским креслом, показался невысокий гномик в ярко-синей мантии и такого же цвета колпаке. «Судья» - понял Ивашка. Тот прошёл к своему креслу и, расправив мантию, основательно на него уселся.
- Начинается судебное разбирательство по обвинению жителей нашего города именуемых Толстун и Ивашка в убийстве неизвестного, - судья осмотрел зал и продолжил:
- Как показывают свидетели, подсудимый устроил драку с двумя неизвестными гномами, очевидно не из нашего города, так как убитого никто не опознал. Второй гном пойман не был, но как показывают свидетели, он и не пострадал. Зато у нас есть труп и есть признание подсудимого Ивашки, что это он ударил потерпевшего, – Судья ещё раз обвёл взглядом зал. Все внимательно слушали. Тогда он повернулся и осуждающе покачал головой и продолжил:
- Вам слово подсудимый.
Ивашка целый месяц думал над своей речью, а здесь растерялся и стал переступать с ноги на ногу.
- Суд слушает вас, подсудимый.
- В общем, а начну я с вечера накануне. Зашёл, значит, я вечером перекусить к Дубку, а там эти двое уже пьяные были, когда Дубок принёс мне поесть, они полезли на нас с ножами, но были слишком пьяны и мы их оглушили и выволокли на улицу. Потом я пошёл домой, а утром ко мне пришёл гномик Дюшка, и мы решили с ним перекусить у Дубка. Когда мы подошли, то увидели толпу у ресторана и обнаружили, что Дубок убит. Я повёл мальчика подальше оттуда и вдруг обнаружил слежку, тогда я решил зайти в первый попавшийся ресторан, что бы проверить, кто за мной следит. Это оказался один из вчерашних бандитов. На счастье - или на несчастье в ресторане оказался мой друг – Толстун. Я попросил его помочь мне, а сам, спасая гномика, выпроводил его через заднюю дверь ресторана, а когда зашёл назад, то увидел, что два вчерашних бандита с ножами нападают на Толстуна. Ну, я схватил кочергу у камина и поспешил на помощь другу. Вот и всё.
- Свидетель, Дюшка, что вы можете добавить к сказанному, - обратился судья к гномику. И Ивашке вдруг показалось, что вот сейчас Дюшка подтвердит его слова, перед ним извинятся и отравят на свободу и поедут они вместе с пацанёнком и Натали за кладом. Боцман даже заулыбался своим мыслям.
- Так все и было, - пролепетал гномик, он явно был взволнован, тем, что был «свидетелем Дюшкой», что вокруг столько взрослых гномов, что от его слов зависит судьба его друга Ивашки.
- Что все? - повысил голос судья. - Вы рассказывайте, что видели сами.
Дюшка совсем смешался.
- Ну, пришёл я к Ивашке, пошли мы к Дубку, а он убит, и Ивашка вытолкал меня и мы пошли в другой ресторан, а в том выгнал меня через чёрный вход и говорит, беги к учительнице и всё.
- Садитесь свидетель. Подсудимый, Толстун, что вы можете добавить?
- Да, это они на меня напали с ножами и стулом мне по голове заехали, а потом стражники начали бить, все зубы выбили, а затем в тюрьму посадили. За что? За что, я вас спрашиваю? – уже гневно выкрикнул толстяк. – Свободу заключённым.
Гномы, находящиеся в зале, зашумели, зацыкали на Толстуна. Стражники
