Это катастрофа.
А темноволосый чужак, который пока даже не подозревает, как сильно влип, тем временем удерживает беспокойную лошадь над пропастью и раздражённо бросает.
— Уилли, он нам всё дело провалит. Напомни мне, зачем я вообще согласился взять это ходячее стихийное бедствие на такое важное мероприятие?
— Зачем-зачем… чтоб я прикрывал ваши задницы, зачем ещё!
Смеющиеся ноты в глубине бархатного баритона.
Портал пропускает третью лошадь — чёрную как ночь.
И на ней всадник, тоже весь в чёрном. Не вижу оружия или доспехов — чёрная кожаная куртка с серебряными клёпками металла по рукавам. Тёмные волосы по плечам. Фигура массивная, но гибкая грация, с которой мужчина держится на огромном звере, придерживая тонкую полосу… как это… узды? одной лишь левой рукой, не оставляет сомнений, что передо мной настоящий воин. Левая рука у него в плотной перчатке, а правая…
Правая обнажена, и на кончиках пальцев дрожат языки синего пламени.
Он выезжает вперёд — на самый край, так что у меня на мгновение сердце замирает, что свалится.
Осматривает путь перед собой — бездонную пропасть, хлипкий мост.
Улыбается широкой белозубой улыбкой.
— Как гостеприимно нас встречают! Пожалуй, ты был прав, Ричи — мы не зря готовились к худшему варианту.
— Сколько повторять, не «Ричи», а «дядя Ричард», — машинально, видимо в который раз, поправляет его первый и тоже трогает лошадь вперёд, на самый край. Рыжая лошадь их третьего спутника, видимо самого осторожного, остаётся позади.
А потом ладони того, что в доспехах, тоже озаряет голубоватое сияние. Он снова надел свой шлем. Готовится к бою?
В правой руке у него прямо из воздуха появляется меч — сотканный из света, с длинным узким лезвием и прямой гардой, которая мечет искры, они кружатся вихрем и утекают ввысь. Но меня не обманывает призрачная красота оружия. Я отсюда чувствую его леденящую смертоносную мощь.
На левой руке всадника сам собой соткался щит из бледно-голубого света — прямоугольный, с вытянутой каплей внизу. Никогда в жизни не видела такого магического оружия.
Восторг на лице сестры. Дрожащие ресницы её распахнутых огромных глаз. В зрачках отражаются голубые огни.
А потом тот, которого назвали Орвиком, встряхивает руку, и с небес начинает падать снег.
Огромные хлопья. Он кружит, и кружит, мельтешит, пушистой холодной стеной отсекает парящий остров от нас. Почти скрывает очертания трёх застывших фигур верхом на огромных могучих зверях. Кажется, чужаки не уверены в доброте наших намерений — они не ожидали, что их встретят ледяным молчанием, пропастью под ногами и шатким мостом, который безусловно не выдержит ни единого из них.
Неужели сейчас мы увидим их гнев?
Меня резко дёргают назад за плечо.
Куда-то тянут. Я вижу перед собой испуганное и злое лицо элассы Мелии. Она останавливается, наконец, и прямо под моими ногами оказываются первые доски моста. Все расступаются, мы оказываемся с ней одни на самом краю.
Рывок — и она срывает с меня серое одеяние, оставляя в ослепительно белом платье.
В оголённые плечи вцепляется кусачий ветер. Тонкое кружево на груди почти прозрачно, множество завязок на спине туго стягивают сзади. Серебристые переливы мелкой россыпи драгоценных камней. Пышные юбки трепет ветер. Я вот-вот сорвусь вниз… но меня толкают в спину, и я оказываюсь на мосту.
— Иди! Встречай гостей! Пора показать товар лицом.
— Ты уверена, Мелия? — с сомнением тянет отец, поглаживая нервно бороду. Он стоит на несколько шагов дальше, вокруг него плотное кольцо магов-защитников.
— Абсолютно. Они нас не тронут, если на пути будет беззащитная девушка.
Хватаюсь за перила моста, шершавое дерево неприятно занозит руку. Но так чуть меньше страх рухнуть с головокружительной высоты. Я не понимаю, отказываюсь понимать, что происходит. Если чужаки такие безжалостные убийцы, как мне твердили с детства, как их может остановить беззащитность девушки?! Что-то тут не сходится. Что-то во всей этой ужасающе абсурдной ситуации не сходится.
Я пытаюсь уйти с моста, но на моём пути стоит Мелия и мечет молнии из глаз.
— Пошла! Немедленно.
Ветер рычит и воет за моей спиной. Лютая метель мечет пригоршни снега в спину. Снегопад — только над мостом. Незримая граница упирается в Купол. Одна моя нога — еще в безопасном месте. Другую уже леденит магический шторм. Угрожающе скрипит доска под каблуком.
— Я не хочу.
— Ты должна! Ты — элиана, ты представляешь наш народ перед посольством иного мира. Почётная обязанность. Видишь, какое великое доверие тебе оказывает весь элират?! И ты, неблагодарная дрянь, смеешь артачиться?
У неё такое лицо, будто ещё немного, и она меня спихнёт не на мост. А с моста.
Мне холодно и страшно. Я не хочу идти туда одна — в неизвестность. К этим опасным людям и их чудовищам. И я до смерти боюсь высоты.
Мой взгляд мечется между одинаковыми серыми фигурами, в надежде найти хоть кого-то, кто поможет, заступится. Белый подол платья хлопает по ногам, длинные волосы бросает в лицо ветер.
К самой кромке прорывается Гаяни. Её не пускает один из серых стражей, удерживает за локоть, но зелёная голова красочным пятном бросается в глаза.
— Ши, сестрёнка! — выкрикивает она. И я вижу, что улыбается. — Послушай… я не могу объяснить… я просто знаю. Иди! Ничего не бойся. Ты должна пойти.
Странная она стала в последнее время, Гаяни.
Может, и правда древние силы магов-прорицателей спустя столько поколений вернулись к нашему народу с моей любимой малышкой.
Может, я сошла с ума, и молчаливые каменные серые фигуры соплеменников пугают меня сейчас даже больше пропасти и незнакомцев со всей их магией и монстрами.
Может, лучше я сорвусь с этого прогнившего старого моста, чем возвращаться к ним, которые так спокойно и без колебаний выставляют меня живым щитом.
Но я вытираю слёзы, расправляю онемевшие плечи и отворачиваюсь. Отворачиваюсь от них от всех.
Ледяной ветер немедленно кидает пригоршню снега мне прямо в лицо, едва не сшибает с ног. Вцепляюсь мёртвой хваткой в перила моста по обе стороны от себя, на дрожащих коленях делаю шаг. Потом ещё один. И ещё.
Снег на моих ресницах. Лёд в сердце.
Ещё один шаг по скользким доскам.
Далеко-далеко впереди, за косой пеленой бесконечного снега, очертания трёх неподвижных фигур на лошадях.
Весь мой мир сузился до заледеневшей деревянной тропы под ногами.
Я не помнила, сколько так иду.
Я забыла, зачем.
Лишь буйство снежной стихии — впереди, позади, по обе стороны от меня. Белый мир, где утрачены всякие направления, где перепутано небо с землёй, и только одна тоненькая нитка пути ещё напоминает о том, что где-то есть цель, которая толкает меня не сдаваться и продолжать идти вперёд.
