характер и направлены на конкретные отрасли.
Среди самых больших бенефициаров такого андеррайтинга — электроэнергетические компании. Почти 100% всех исследований и разработок для ядерной энергетики осуществляется либо самим правительством в рамках программы военных реакторов, либо за счет единовременных грантов на НИОКР; правительство отменяет плату за использование ядерного топлива, субсидирует производство урана, предоставляет доступ к государственной земле по цене ниже рыночной (и строит сотни миль подъездных путей за счет налогоплательщиков), обогащает уран и утилизирует отходы по «сладким» ценам. Закон Прайса -Андерсона от 1957 года ограничил ответственность атомной энергетики и взял на себя ответственность правительства сверх этого уровня [Уолтер Адамс и Джеймс Брок, The Bigness Complex, стр. 279-281]. Официальный представитель компании Westinghouse Electric признался в 1953 году:
Если бы вы спросили, может ли Westinghouse рассмотреть возможность вложить свои собственные деньги [...], мы должны были бы ответить: «Нет». Стоимость завода будет под вопросом до тех пор, пока мы не построим его и не узнаем ответ. Мы не были бы уверены в успешной деятельности завода до тех пор, пока не выполнили бы всю работу и не начали бы успешно функционировать. Это все еще ситуация пирамидирования неопределенностей. Существует различие между принятием риска и безрассудством [там же, стр. 278-279].
Прибыль — это вознаграждение за риск предпринимателя. Эти «предприниматели» получают свою прибыль так же, как придворные XVII века — путем получения благосклонности короля. Цитируя Хомского:
Сектора экономики, которые остаются конкурентоспособными — это те, которые кормятся из общего корыта. Воспевание свободного предпринимательства служит полезным оружием против правительственной политики, которая может принести пользу всему населению. Но богатые и влиятельные [...]уже давно оценили необходимость защищаться от разрушительных сил капитализма свободного рынка, который может стать подходящей почвой для ораторства, но только до тех пор, пока государственные подачки, регулирующий и протекционистский аппарат находятся в безопасности, а государственная власть наготове, когда есть необходимость [Хомский, Deterring Democracy, стр. 144].
Дуэйн Андреас, генеральный директор компании Archer Daniels Midland, признал, что «в мире нет ни одного зерна, которое продавалось бы на свободном рынке. Ни одного. Единственное место, где вы видите свободный рынок, это в речах политиков» [Дон Карни, «Dwayne’s World»].
Крупный бизнес также пользуется финансовой поддержкой через налоговый кодекс. Вполне вероятно, что большинство компаний из списка Fortune 500 обанкротились бы без корпоративной помощи. Прямые федеральные налоговые льготы бизнесу в 1996 году составили около 350 миллиардов долларов [Основано на цифрах, приведенных в книге Марка Зепезауэра и Артура Ньюмана « Take the Rich off Welfare»]. Эта цифра, только для федеральной корпоративной помощи, составляет более двух третей годовой прибыли корпораций за 1996 год (460 миллиардов долларов) [Statistical Abstract of the United States 1996].
Оценки налоговых льгот штатов и местных органов власти достаточно впечатлительны, поскольку они варьируются не только в зависимости от субъективного определения «корпоративного благосостояния» каждым критиком, но и включают в себя налоговые кодексы пятидесяти штатов и публичные документы тысяч муниципалитетов. Кроме того, сутенеры в государственных и местных органах власти стесняются сладких сделок, которые они предоставляют своим корпоративным партнерам. В моем родном штате Арканзас неподкупный баптистский проповедник, занимающий пост губернатора, выступил против законопроекта, требующего от Департамента экономического развития ежеквартальных публичных отчетов о специальных налоговых льготах для бизнеса. «Сохранение информации о стимулах от общественного контроля важно для привлечения бизнеса», а разглашение «закрытой информации» может иметь «негативный эффект» [Arkansas Democrat-Gazette, 3 февраля 2001 г.]. Но корпоративное благосостояние на уровне штата и на местном уровне вполне может составить цифру, сопоставимую с федеральной.
Если брать в целом, то прямые налоговые льготы бизнесу на всех уровнях власти, вероятно, имеют ту же величину, что и прибыль корпораций. И это преуменьшает эффект корпоративного благосостояния, поскольку он
непропорционально велик для горстки гигантских фирм в каждой отрасли. Например, ускоренная амортизация благоприятствует расширению существующих фирм. Новым фирмам это мало выгодно, так как в первые несколько лет они, скорее всего, будут терять деньги. Однако уже существующая фирма может понести убытки в новом предприятии и отнести ускоренную амортизацию на счет прибыли от старых объектов [Мортон Барац, « Corporate Giants and the Power Structure»].
Самым возмутительным из этих налоговых расходов является субсидирование финансовых операций, посредством которых происходит концентрация капитала. Вычет процентов по корпоративному долгу, большая часть которого была накоплена в результате выкупов и приобретений с использованием заемных средств, обходится казне более чем в 200 миллиардов долларов в год [ Take the Rich off Welfare, стр. 122-123]. Без этого вычета волна слияний в 1980-х годах или мегаслияния 1990-х годов никогда бы не состоялись. Помимо всего прочего, это действует как массивная прямая субсидия банковскому делу, увеличивая власть финансового капитала в корпоративной экономике до такого уровня, какого не было со времен эпохи Моргана.
Тесно связанной субсидией является освобождение от прироста капитала операций с ценными бумагами, участвующими в корпоративных слияниях (т.е. «обмен акциями») — даже несмотря на то, что премии обычно выплачиваются намного выше рыночной стоимости акций [Mutual Banking, стр. 11]. Налоговая реформа 1986 года включала положение, которое не позволяло корпорациям вычитать комиссионные инвестиционным банкам и консультантам, участвующим в выкупах с использованием заемных средств. Повышение минимальной заработной платы в 1996 году отменило это положение, за одним исключением: были отменены вычеты по процентам при выкупе акций сотрудниками [Джон Джудис, «Bare Minimum»].
Правые либертарианцы, такие как Ротбард, возражают против классификации налоговых расходов как субсидий. Предполагается, что налоговые деньги по праву принадлежат правительству, тогда как на самом деле правительство лишь позволяет себе сохранить то, что принадлежит ему по праву. Налоговый кодекс действительно несправедлив, но решение состоит в том, чтобы отменить налоги для всех, а не выравнивать кодекс [Ротбард, «Власть и рынок», стр. 104]. Это очень шаткий аргумент. Сторонники реформы налогового кодекса в 1980-х годах настаивали на том, что единственной законной целью налогообложения является получение дохода, а не предоставление пряников и кнутов ради социальной инженерии. И, если отбросить семантические придирки, нынешняя налоговая система была бы точно такой же, если бы мы начали с нулевых налоговых ставок, а затем ввели карательный налог только для тех, кто не занимается благоприятными видами деятельности. В любом случае, неравномерная налоговая политика дает конкурентное преимущество привилегированным отраслям.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕПРЕССИИ
Во времена необычного расцвета народного самосознания и мобилизации, когда капиталистическая система сталкивается с серьезными политическими угрозами, государство прибегает к репрессиям, пока опасность не минует. Гольдштейн рассказывает в книге Political Repression in Modern America from 1870 to 1976 о крупных таких волнах в нашей стране
