души, он бросается прочь…»
Ну, и так далее…
К 1915 году Габриэле д’Аннунцио был уже европейски известным поэтом и писателем, в Италии его теперь звали просто «Поэт». Он написал известнейшую пьесу «Мученичество Святого Себастьяна» специально для знаменитой французской актрисы Иды Рубинштейн, слыл законодателем моды, открыто жил с богатой аристократкой, маркизой Казати, известной красавицей и покровительницей искусств, — о его любовных приключениях ходили легенды.
Так вот в 1915 году он бросил все и в свои 52 года отправился в Италию, на фронт. И не в пехоту, как скромный берсальер Бенито Муссолини, а в авиацию[17]. Это вознесло его славу еще выше.
В частности, в России в честь д’Аннунцио была написана ода.
Оду написал Н.С. Гумилев, душа которого, право же, в какой-то степени была родственной предмету его поэтического вдохновения. Сам он славился и стихами, и приключениями в далеких краях, и романами с известными красавицами, и тоже бросил все и пошел на фронт добровольцем и отважно воевал в кавалерии.
И вот теперь, в 1915-м, Россия получала нового союзника, Италию. В силу географических причин ее главные военные усилия оказались направлены против Австрии — ас Австрией-то русские войска и воевали наиболее успешно.
Ну, можно ли было это не воспеть? Победа, казалось, была уже близка. Но вот как-то она все не наступала и не наступала. А потом, осенью!. 917-го, на итало-австрийском фронте появились германские части.
И случилось то, что потом будут называть сражением при Капоретто.
III
Вообще-то к осени 1917 года война скорее всего уже окончилась бы победой Антанты — и Австрия, и Германия просто изнемогали в кольце блокады, но в феврале 1917-го в России случилась революция, давление на Восточном фронте сильно ослабло, были захвачены значительные территории — короче говоря, в Германии поднялся дух и появились кое-какие возможности помочь союзнику.
Помощь выразилась в том, что на итало-австрийский фронт перебросили семь германских пехотных дивизий, с хорошей артиллерией и запасами химических снарядов. У крошечного городка Капоретто эти силы вместе с несколькими австрийскими дивизиями нанесли концентрированный удар по итальянским позициям и прорвали их.
Стратегические прорывы в ходе Великой войны удавались крайне редко — пулеметы и колючая проволока, как правило, останавливали самые решительные атаки. Но под Капоретто случилось иначе — после прорыва основной позиции итальянский фронт буквально развалился.
Для уяснения масштабов катастрофы достаточно поглядеть на официальную статистику: итальянская армия потеряла 10 тысяч человек убитыми, 40 тысяч человек ранеными и 265 тысяч человек пленными. Разрыв между числом убитых и раненых и числом тех, кто сдался в плен, прямо-таки поражает — но и это не все. Официальная статистика учла число пленных — их списки были составлены и зарегистрированы австрийцами, — но не учла число дезертиров.
Учесть его точно, по-видимому, невозможно, но считалось, что в бегство обратилось порядка 300 тысяч итальянских солдат: они бросили оружие и кинулись в тыл, спасаться кто как может.
Паника была столь беспросветной, что обер-лейтенант Эрвин Роммель с ничтожным по численности отрядом захватил в плен 150 итальянских офицеров и 9000 рядовых, потеряв всего лишь шесть человек убитыми.
Линия фронта за неполные три недели откатилась на сотню километров, даже Венеция рассматривалась, как «город, находящийся под угрозой».
Катастрофу удалось предотвратить только тем, что правительством были приняты чрезвычайные меры: в армию в срочном порядке мобилизовывали всех, кого только могли, включая 18-летних мальчишек. Скорее всего и это не помогло бы, но германские части опередили свои тылы и остались без подвоза, а на помощь итальянцам пришли их союзники — французские и английские дивизии стабилизировали положение. В общем, к Рождеству 1917 года правительству Италии удалось перевести дух.
И конечно, сразу же встал вопрос: как это все могло случиться?
IV
Самый занятный ответ, который мне попадался, был рожден в Италии в период диктатуры и состоял в том, что все дело было в том, что «летом 1917 года дуче, израненный в боях, уже покинул фронт».
Ну, и не прошло и трех-четырех месяцев, как боевой дух итальянской армии пошел вниз.
Это, конечно, в своем роде рекорд, по крайней мере для Италии, но в 1917–1918 годах так не думал даже Муссолини. Он, конечно, нещадно клеймил дух пораженчества и призывал к возвращению «сияющего мая 1915 года», месяца, когда Италия вступила в войну, но все-таки на своем решающем вкладе в дело победы не настаивал.
Вместо этого он сосредоточился на защите тезиса о том, что война — всего лишь первый шаг к социальной революции, и находил подтверждение этому в Октябрьской революции 1917 года в России.
Правда, к началу 1918 года в Ленине он уже успел разочароваться.
Он называл его «человеком из соломы» — в том смысле, что он не ведет массы, а следует за ними, и сообщал своим читателям, что Маркс был прав: русские всего лишь примитивный азиатский народ, который следует оттеснить подальше от пределов Европы, куда-нибудь за Урал[18].
Газета «Popolo di Italia» в лице своего главного редактора делала все возможное для того, чтобы поднять дух народа. Муссолини требовал введения единого военного командования для всех стран Антанты, включая Италию, говорил, что с помощью Америки — нового союзника, вступающего в войну, — все вскоре поправится. Он настаивал на бомбежках немецких городов и говорил, что «Германия в случае своей победы превратит итальянцев в рабов».
Ну что сказать? Победа Германии не случилась — Франция выдержала мощное германское наступление 1918 года, ей на помощь действительно начали подходить многочисленные американские войска, и даже идея Муссолини о бомбежках германских городов в какой-то степени осуществилась.
9 августа 1918 года 87-я истребительная эскадрилья итальянских ВВС отправила 9 самолетов в далекий полет к Вене[19]. В Италии этот рейд назывался «il Volo su Vienna» — «Полет над Веной». Самолеты благополучно добрались до цели и сбросили на нее листовки, украшенные итальянским флагом. Текст был самый возвышенный — его написал Габриэле д’Аннунцио, командир эскадрильи, сам участвовавший в этом беспримерном полете.
Беда, правда, была в том, что текст листовок был написан и Напечатан на итальянском — перевести его на немецкий как-то никому не пришло в голову. Но это значения уже не имело. Война догорала, «центральные державы» потерпели поражение, пора военных испытаний подошла к концу, Италия оказалась в числе победителей.
Ей оставалось теперь только получить свою долю добычи.
Примечания
1. Это устройство походило не на современный РПГ, а скорее на миномет, но в итальянской армии того времени
