Я не помню, сколько времени прошло. Ирион не сказал мне за эти часы ни одного слова.
И я была ему благодарна за это.
Всхлипнув в очередной раз, я посмотрела на огонь. Из-за слёз всё вокруг стало нечетким и размытым, к тому же, я ощущала, как распухли мои веки, губы и нос.
- Я должно быть ужасно выгляжу, - набираясь сил и стараясь подняться, - прохрипела я.
Ирион помог мне усесться рядом с ним. Он посмотрел на меня, убрал прядки волос с моего лица, нежно провел большим пальцем по одной щеке, затем по другой, стирая слезы.
- Ты будешь всегда бесподобно прекрасна, - сказал он, тихонько улыбаясь мне. - По крайней мере, для меня.
Я слабо улыбнулась в ответ. Однако я почувствовала укол вины - я видела, как бледен был брат, видела, как в его зеленых глазах томится горечь и даже страх.
- Тебе нужно выпить.
- Нет, - тут же отмахнулась я. - Нет. Я не хочу. Я умру, если выпью хоть еще один глоток вина.
- Черт с вином, - отозвался Ирион. - Я отправлю слуг за чаем с мятой и мелиссой. Тебе нужно успокоиться.
Я кивнула, соглашаясь, и проследила взглядом за братом. Он поднялся и направился к двери, дабы дать распоряжение. Бедный мой, любимый Ирион. Он даже не спросил меня ни о чем. Он и так знает, каково моё горе.
Брат вернулся через несколько минут. Я уже сидела перед комодом с зеркалом, снимая жемчужные нити и заколки с северными цветами. Ирион подошел к окну.
- Волки воют, словно завтра Сумрачная ночь... - произнес он, хмурясь и вглядываясь в ночную даль. - Там по замку уже поговаривают, что это не самый лучший знак для будущей церемонии.
Я рассмеялась. Ирион посмотрел на меня с удивлением.
- Волки воют из-за меня, - ответила я. - Они будут выть всю ночь. И лишь к рассвету успокоятся, Ирион. Я поделилась с ними своей болью.
Ирион распахнул глаза, вцепляясь в подоконник. Зелень его глаз будто бы посветлела от восхищенных искр.
- Ты меня поражаешь.
Я улыбнулась одним уголком рта и тут же отвела взгляд. Положив заколку на комод, я посмотрела на свое несчастное бледное лицо с потухшими сапфирово-синими глазами, что смотрело на меня с великой болью.
- Он влюблен, - наконец сообщила я.
- Он сам сказал? - с великим недоверием спросил брат.
- Да, - все ещё глядя на своё отражение, ответила я. - Он влюблен в какую-то особу, прекрасней которой он ни видывал на белом свете. Ты бы слышал, как он о ней говорил. Я думала, что умру от разрыва сердца прямо у его ног.
- Кто она?
Я пожала плечами. В дверь коротко стукнули, брат пошел открывать. Он забрал поднос с чайником, двумя чашками и корзинкой каких-то засахаренных фруктов, затем поставил все это на маленький круглый столик, возле которого мы через минуту устроились, усевшись в кресла.
- Имени он не сказал, - ответила я, беря высокую хрустальную чашку в руки. - Сказал, что не видит смысла в браке, так как единственной претенденткой в свои супруги он видит только её. Точно так же, как и я не вижу смысла в браке с кем-либо, кроме него. Так-то.
- Но. Кхм, - Ирион сделал глоток чая, задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла и спросил: - Он не думал попробовать признаться ей в чувствах и просить её руки, раз уж всё так? Прости меня, сестра.
Я криво усмехнулась, отмахиваясь.
- Я нашла силы, чтобы задать ему этот же вопрос.
- И что же?
- Он сказал, что она вот-вот выйдет замуж. - Я скривила рот, отставляя чай - на меня накатила тошнота. - И что все пути для него закрыты.
Мы с Ирионом помолчали некоторое время. Я вдруг почувствовала, что меня тянет в сон. За окном так приятно сверкали маленькие колючки звезд, так приятно успокаивал бесконечный покров сапфирового неба. Хотелось взмыть ввысь, остаться там, стать звездой... Рассыпаться на тысячи осколков света. Я поёжилась, обхватывая себя руками. Внутри всё было оборвано и болело.
- Ты передумала говорить ему? - спросил вдруг Ирион.
Я вскинула на него решительный взгляд.
- Нет, - ответила я твёрдо. - Ни в коем случае. Даже ещё больше укрепилась в своём решении. Раз так всё складывается, что моя жизнь будет невыносимой в браке с другим, или мне придется изранить отца, приняв Позорную печать, я скажу ему. Он имеет право знать. И я считаю, что он должен знать. Завтра же всё случится. Это всё равно ничего не изменит - ни для меня, ни, тем более, для него. Но я люблю его, Ирион, и я хочу быть честной перед ним.
- Ты права. - сказал Ирион, кивая. - Я поддерживаю твое решение.
Я откинулась на высокую спинку кресла, мои рыжие волосы разметались по плечам, а ладони вдруг так озябли, что захотелось протянуть их к огню - это после магии, конечно. После связной магии с волками - у меня вообще сил не осталось. Как бы не пришлось просить брата довести меня до кровати.
Узнают, что я тут вытворила со своими магическими выкрутасами, устроят скандал - уж точно. Ну, нет. Ещё мне золотых браслетов на руки не хватало - я тогда точно с ума сойду.
Наше с братом молчание затянулось. Заметив тоскливый взгляд брата, уткнувшийся куда-то в одну точку на чайном столике, я вдруг вспомнила, что он говорил о том, что у него нарисовались какие-то проблемы. Какая лютая неблагодарность и равнодушие к брату с моей стороны! За своими проблемами не видеть ничего дальше своего носа.
- Ирион, - сказала я мягко. Брат на меня воззрился с некоторым вниманием, обращая внимание на то, как поменялся мой тон. - Прости меня. Я совсем потеряла всякое внимание.. Ты ведь что-то говорил мне, когда мы уходили из-за зала. Но что у тебя случилось?
Приподняв бровь, брат некоторое время смотрел на меня с непониманием. Затем он вдруг фыркнул, нахмурился и отмахнулся.
- О, это мелочь.
Я взяла брата за руку.
- Не надо так говорить, - сказала я твёрдо. - Пожалуйста. Что случилось? Ирион не смотрел на меня. Он хмурился, глядя куда-то в сторону окна.
- Помнишь Касту Цветис?
Я фыркнула.
- Фу, ну и дура, прости меня Господь, - сказала я, недовольно складывая руки на груди. Эта Каста Цветис была достойно дочерью своей толстушки-матери леди Цветис с дурным вкусом и отвратительными манерами. Она мечтала выдать Касту замуж за красивого и богатого, и готова была чуть ли не подсунуть её голую в постель к тому, на кого её выбор мог бы пасть. Плохо, что брат заговорил про эту девчонку. Она давно на него поглядывает, но в силу взаимной симпатии и пылких чувств между Ирионом и Айрис Миласски, она вряд ли могла что-нибудь придумать.
Но ведь попытка не пытка. Так оно и оказалось.
- В общем, эта сумасшедшая отыскала меня на балу, повисла, как белка на суку и, проливая град слёз, вопила на весь зал, что она от меня беременна, - мрачно произнес Ирион. У меня вытянулось лицо. - Я даже не знал, как себя вести. Айрис была рядом. Она всё это слышала, была в шоке, в ужасе! Она расплакалась, крича, что Каста лжет, и она не верит ей. Я отнекивался, как мог. Но эта ненормальная Цветис чуть ли не платье на себе рвала, сидя на полу и протягивая ко мне руки, умоляя не бросать умирать в безбрачии и позоре её и нашего ребенка. Ты представляешь?
