Книга Остров забытых душ - Морвейн Ветер

В Тал Агате – заброшенном имении матери Атаниэля – наступило утро. Первая ночь прошла спокойно. Или Атэ просто слишком устал, чтобы обращать внимание на странности. Еще вчера он связался с Нэтом и назвал имя магессы: Рэна.

– Рэна? – переспросил Нэт. – Рейнара? Ренфри? Даянэра? Атэ улыбнулся, предчувствуя следующий вопрос, но лишь повторил:

– Рэна.

– Ты хочешь, что бы я нашёл среди нескольких сотен отступниц девушку по имени Рэна?

– Я в тебя верю, – Атэ улыбался. В этот момент ему было жаль, что мысленная связь не передаёт выражение лица.

– Хорошо, – смирился молодой страж, – а как насчет отчёта? Нас уже две недели клюют с этим тёмным магом. Теперь нам хотя бы есть что ответить.

– Нет, – Атэ почти слышал, как Нэт тяжело сопит. – Пока не скажу – никаких отчётов.

Он с привычной бесцеремонностью оборвал связь и пошёл искать магессу. Рэна, которую накануне Атэ уложил в просторную кровать матери, обнаружилась забившейся в угол стенного шкафа. Вначале Атэ решил, что магесса спит, но стоило ведьмаку коснуться её плеча, как она в знакомом жесте вскинула перед собой руки, защищаясь. Атэ легко положил ладони на вскинутые кисти, даже не пытаясь отвести их в сторону. Руки магессы дрожали.

Атэ осторожно погладил пальцами исцарапанные запястья. Против воли он вспомнил, что позаимствовал этот жест у Калена, и на секунду усомнился, как воспримет его чародейка? Но та постепенно успокаивалась, выбираясь из цепких объятий кошмара.

– Я – Атэ, – повторил ведьмак, – я не…

– Я помню, – прервала его магесса и медленно опустила руки.

– Пойдём завтракать?

Темная поморщился. Атэ начинал потихоньку разбираться в её мимике.

– Там… слишком ярко, – сказала магесса. – Я ничего не вижу, но свет… режет глаза… Что с моими глазами?

– Ты не знаешь? – спросил Атэ в недоумении.

Магесса вздрогнула.

– Он… выжег их? Но тогда я не видела бы свет? – она сжала губы, будто сомневаясь, стоит ли продолжать, но, видимо, не выдержала и заговорила быстро и сбивчиво, будто прорвало, наконец, плотину, и грязная застоявшаяся вода хлынула наружу. – Он всё говорил, что они сверкают в темноте. Он злился. Мои глаза… были голубыми. А его – сверкали как кровь. Я тоже видела их в темноте. Сначала он сам хотел, что бы я смотрела на него. Хотел видеть боль и страх, не хотел забывать, кто перед ним. Но ему всегда было мало. Мало страха. Мало боли. И он приходил в ярость. Бил – сильнее. Проникал – глубже. Но ему не становилось лучше. Он хотел ещё. А потом он привёл второго. Тот, второй, тоже… – Рэна замолчала, оборвав себя на половине фразы. Глубоко вздохнула, успокаиваясь. – Я пришла в себя, когда его уже не было. Вокруг только тьма. И боль. Я хотела коснуться глаз, узнать, что с ними, но пальцы… – она подняла перед собой кисти рук, и Атэ увидел, что несколько пальцев Рэны были раздавлены, а ногти сорваны со всех, – пальцы уже не те.

Рэна снова глубоко вздохнула и отвернулась. Когда она заговорила опять, голос её был другим.

– Я не сдержалась, капитан Атаниэль. Забудьте, что я сказала.

Атэ чувствовал, как глухо, казалось, о самое горло, бьется её сердце, но разум, проклятый разум требовал спросить:

– Ты видела лицо того, второго?

На лице магессы проскользнуло удивление, но она ответила:

– Невысокий, блестящая лысина. Руки маленькие, с тонкими пальцами. Нет, лица я не видела.

– Жаль. Теперь пойдём завтракать.

* * *

Он помог магессе добраться до веранды и отправился на кухню. Через десять минут Атэ вернулся и опустил в центр стола кастрюлю, полную вареников. Всегда держать слово, если это возможно – таков был его принцип, и ведьмак к этому первому в компании чародейки завтраку подготовился хорошо. Рэна стояла на самом краю, держась за резную деревянную колонну, и, слегка высунувшись из-под навеса, ловила губами капли дождя. Атэ подошёл к ней со спины и осторожно опустил ладонь на плечо. Он почти не сомневался, что та дёрнется и попытается отскочить, но Рэна не шевельнулась. Помедлив, чародейка доверчиво опустила поверх пальцев Атэ собственную руку. Теперь уже сам Атэ с трудом выдержал касание искалеченной кисти. Хотелось огладить изломанные пальцы, наполнить их живительной силой, но он знал, что время еще не пришло.

– Пойдём за стол, – сказал он.

Когда Атэ хотел, его голос был бархатным и тёплым. Он усадил Рэну и вложил в её пальцы вилку. Затем насыпал ей полную миску вареников.

– Справишься? – магесса лишь раздражённо фыркнула в ответ.

Атэ положил себе такую же порцию и принялся метать вареники в рот один за другим – после работы он мог бы съесть слона, причём не пользуясь ни вилкой, ни ножом. Миска ведьмака быстро опустела, и только теперь, утолив первый голод, Атэ посмотрел на чародейку. Рэна двигалась медленно, старательно насаживая на вилку каждый вареник. Она никак не хотела опозориться из-за своей слепоты. Однако чем больше она старалась, тем хуже у неё получалось. Вареники то и дело падали обратно или хуже того, на стол, и зачастую она подносила ко рту уже пустой прибор.

Осознав проблему, Атэ, ничего не говоря, переместился на скамью, на которой сидела магесса, и мягко положил руку поверх пальцев Рэны, сжимавших вилку. Он осторожно отобрал у неё прибор и, ловко насадив вареник на вилку, поднёс ко рту чародейки. Та облизнула губы, почувствовав лёгкое касание горячего теста.