внимательно изучать содержание. Сама статья была из серии «ни о чём», а вот фотография главного персонажа чем-то заинтересовала. Пытаясь понять, что тут не так, я, на некоторое время, выпал из реальности.
Я смотрел на газету и не мог поверить. Шок! Молния в мозг и просветление одновременно. Я вспомнил! Я понял! Мысли хаотично метались в голове. Пришлось сжать кулаки и пару раз слегка стукнуть самого себя по кумполу. Помогло. Наконец и до меня дошло, что именно хотел сказать дед, говоря о задании. Ну блин, конспиратор фигов. Так закрутить, блин! Перед глазами вставали картины детства. Дед бьёт кулаком по столу и что-то говорит гостям. Дед показывает на моего отца и призывает его в свидетели. Дед сильно ругается и делает жест, как будто бы сворачивает кому-то шею. И в конце, этого фрагмента памяти, дед проводит большим пальцем по шее — вроде как отрезает голову противнику. Я всё вспомнил. Осталось придумать, что со всем этим делать?
Глава 3
Мои переживания, по поводу задания деда, были неожиданно прерваны. В Ленинскую комнату вошли четыре человека. Екатерина подскочила со своего места и начала рассаживать гостей. Когда все расселись, она зачитала тему комсомольского собрания.
Вот ведь! Не знал я, что тут такие страсти творятся. Обсуждали справку-рекомендацию ЦК ВЛКСМ «О культурном досуге молодежи». Повезло же мне увидеть и услышать, что думают комсомольцы о джазе, о иностранных фильмах и театральных постановках зарубежных авторов. Собственно, даже не вникая в тему, можно было понять, что все присутствующие ссылались на «Выступление Сталина на встрече с творческой интеллигенцией в 1946», что сами неоднократно подчёркивали. Своё, конкретное мнение никто прямо не высказывал. Брались цитаты и из статей или выступлений Сталина. Причём, слова других, известных людей не брались или упоминались вскользь. Это меня немного удивило. Но, вспомнив, в каком времени я нахожусь, решил не вмешиваться в процесс. Пусть всё идёт так как идёт. Чтобы выполнить задание деда, мне, вообще-то, надо очень аккуратно относиться к своим поступкам. Не дай Хронос, что-то изменится в истории — тогда у меня ничего не получится.
Не свезло. Совершенно некстати, обо мне вспомнила Катерина. Она стала размахивать руками, приглашая меня присоединиться к собранию. Как бы я не старался, тоже жестами показать, что не могу участвовать в дискуссии из-за травмы, меня не услышали. Пришлось подойти поближе и поучаствовать. Заодно познакомились с ребятами. Началось всё, ясен пень, со слишком активной Катерины. Которой надоело смотреть, как мы просто разговариваем, на отвлечённую тему.
— Вилор! — неожиданно для всех, громко спросила Екатерина, — не хочешь поучаствовать в собрании? Ты же комсомолец. Что ты думаешь по поводу этой справки из ЦК ВЛКСМ?
Пришлось встать и подойти поближе к центральному столу, где заседала секретарь. Не знаю, что на меня нашло. Но, честное слово, надоело слушать одно и тоже. А может Екатерина понравилась и поэтому, я решил обратить на себя внимание? Фик его знает!? Короче, вспомнил я кое-что. Решил, что это будет хороший пример личной инициативы, переложенной на собственное мнение. А то цитаты-цитаты и ничего более. Заодно попробовать вспомнить свои навыки в риторике, что не помешало бы. Пригодится однозначно. Учили нас, в своё время, как правильно доводить информацию, до любой аудитории. Надеюсь, что это не сильно повлияет на ход истории.
Начал я с того, что попросил карандаш у секретаря. Быстро набросал, в столбик, несколько фраз на немецком языке с переводом. Потом предложил всем ознакомиться. Екатерина, на всякий случай, прочла эти фразы, на русском языке вслух:
— Мать или товарищ?
— Человек или машина?
— Бог или дьявол?
— Кровь или золото?
— Раса или полукровка?
— Народная песня или джаз?
— Национал-социализм или большевизма? (*Посмотреть изображение плаката можно в доп. материалах).
— Что это Вилор? — почти одновременно спросили все ребята.
— Это выражения с агитплаката нацистов, — ответил я.
— Причём тут этот плакат? — возмутилась Екатерина, — мы, про твоё отношение к джазу спрашивали! Зачем нам нацистская пропаганда?
— Этот плакат имеет самое, прямое отношение к моему мнению о джазе, — начал объяснять я, — сейчас расскажу… В ноябре 1943 года, наш детдом вернулся из эвакуации назад в Брянск. Повезло, что бывшая, дворянская усадьба в здании которой был расположен наш детдом, почти не пострадала. Но, всё равно, водопровод не работал. Электричество отсутствовало. Канализация была забита напрочь. Поэтому туалет был на улице. Нам, пацанам это не мешало, а вот девчонкам — сами понимаете. Если младшая группа пользовалась горшками, то девчонкам постарше приходилось труднее. Наш директор отчаявшись, что-то сделать собственными силами, пошёл в Брянский горком партии. Ему выделили целую телегу, вот таких вот плакатов. Мы ими обклеили стены туалета. Самое место для фашистской пропаганды. Бумага хорошая была — плотная. Содержание — подкачало. Зато из щелей не дуло.
Я ненадолго прервался. В горле пересохло. Хорошо, что на столе стоял графин с водой. Выпил стакан воды с большим удовольствием. Все в комнате смотрели на меня с изумлением. Самая нетерпеливая, секретарь Екатерина, даже, начала подгонять меня своими вопросами:
— А что дальше-то? Причём тут джаз? Рассказывай быстрее!
— А дальше… Дальше, кто-то перевёл этот текст с немецкого и озвучил результат на совете дружины, — я кивнул в сторону листка бумаги и продолжил рассказ, правда, перед этим пришлось поудобнее усесться на краешек стола, нога всё ещё беспокоила, — я же тогда был пионером. Сами понимаете, как всё это было. Война ещё идёт, общая ненависть к нацистам и фашистам. К тому же, мы все, находясь в эвакуации, помогали как могли раненым в госпиталях. Видели наших раненых воинов вблизи. Были бы постарше, честное слово, убежали бы на фронт. Все без исключения. Кулаки сжимались, зубы скрипели видя наших раненых. А тут эти плакаты. Если смысл всего текста, почти никто не понял, из-за детского возраста, то слова о джазе были понятны всем. Лично в моём понимании это означало, что фашистские народные песни лучше джаза. Наивно, да?
— Нет, что ты?! Нормально! А как иначе? — начали высказываться комсомольцы.
Пришлось ненадолго замолчать. Тело этого активиста, отреагировало соответственно. Слёзы начали скапливаться в уголках глаз. Подождал, успокоился чуть-чуть и продолжил:
— Так вот! На совете дружины, единогласно, было принято решение: слушать джаз назло нацистам. Все поклялись перед знаменем отряда. Теперь понимаете?
— Но, ты же теперь не пионер… — начала говорить Екатерина, а потом вдруг замолчала и с испугом посмотрела на меня.
— Да! Я теперь не пионер, — пришлось встать, чтобы речь звучала более весомо, — но, от своего слова отказываться не собираюсь. Как бы
